Ласточки касались крыльями сверкающей воды, а белые и жемчужно-серые чайки стенали над скалами, где просоленные, перепутавшиеся колючки свисали словно занавес над входами в каменистые пещеры утеса.
Марни скинула туфли и босиком побежала по мягкому песку. Джинджер сделал то же самое и поспешил за ней. Они спустились прямо к линии прибоя, и Пол слышал их жизнерадостный юный смех. Когда они наконец вернулись, неся с собой какие-то водоросли, он уже открыл корзину для пикника и любезно накрывал стол. Они набросились на цыпленка, салат и сваренные вкрутую яйца, а потом Марни немного подремала на горячем мелком песке. Шелковое бормотанье моря смешивалось с криками чаек, а тоненький голосок Джинджера — с низким, слегка скрежещущим тембром Пола. Марни улыбнулась поверх руки, когда Джинджер тихо и шаловливо сказал:
— Марни уснула, дядя Пол, и я закопаю ее в песке.
Ведерко теплого песка опрокинулось на ее ноги. Было щекотно, и она с трудом удерживалась, чтобы не захихикать. Песок все сыпался, и Пол лениво заметил шалуну:
— Попадет вам, молодой человек, когда Марни проснется и увидит, что вся в песке.
— О, она не будет против. — Джинджер говорил очень уверенно, высыпая на нее еще одно ведерко. — Марни не плакса, как другие девчонки. Она вообще особенная. Она видела бобров, дядя Пол, и умеет ходить под парусом. Могу поспорить, на свете… на свете немного девчонок, которые это умеют.
— Не надо спорить, дружище, это так и есть, — согласился Пол и, улыбаясь, продолжал наблюдать, как Джинджер с деловитым видом засыпал Марни песком.
Ее влияние на мальчика было заметно даже в том, как мальчик говорит, и, куря сигарету, Пол вспоминал о самом первом дне, когда встретил ее на железнодорожном вокзале. Он был поражен ее молодостью и сильно сомневался, что она впишется в работу клиники. Девушка более чем вписалась в нее. Она стала почти незаменимой, и Пол не мог себе представить, что не будет обсуждать с ней различные трудности, возникавшие в работе. Марни никогда не навязывала своего мнения, но для такой молодой девушки обладала поразительной способностью завоевывать доверие людей. Последнее время она очень помогла ему с парой действительно нервных пациентов. Одной из них была миссис Грант, жертва глухоты, возникшей в результате инфекции. Она прибыла в клинику пару недель назад, но мысль о необходимости оперироваться пугала ее. Пол заручился поддержкой Марни, которой удалось уговорить женщину согласиться на операцию. Все прошло удачно, и теперь она начала снова слышать после девяти лет почти полной глухоты.
Песок пирамидой покрывал тело Марни, и она услышала голос Пола:
— Я бы на твоем месте остановился, Джинджер. Марни ведь очень маленькая, помни об этом, и у нее больная нога.
— Хорошо. — Джинджер любезно прекратил свои действия по закапыванию. — Я думаю, что пойду поиграть вон с той собакой, — решил он и зашагал, надев ведерко на голову и предоставив Полу выкапывать Марни из песка.
— Тянись, репка! — Он поставил ее на ноги и стряхнул с нее песок. — Думаю, у нас еще есть время поплавать, перед тем как начнется прилив. Вы не забыли свой купальник, правда?
— Нет, конечно! Мы переоденемся в той пещерке. А вы?
— Плавки у меня под брюками.
— Мы недолго. — Она собрала купальные принадлежности и побежала к пещере, около которой играл Джинджер. Он копался среди скалистых камней, покрывавших эту часть пляжа, выискивая кра— <sub>г </sub>сивые камешки. Очень мокрая дворняжка усердно помогала ему. Марни решила, что она принадлежит, кому-то из отдыхавших на берегу.
— Его зовут Черныш, — сообщил ей Джинджер, погладив пса по голове. — Ты славный дружище, правда, Черныш?
Собака гавкнула в знак согласия с этим замечанием, и Марни улыбнулась. |