— Илена, ты слишком много думаешь о…

— У меня есть на то причины! Ты говоришь, что я отношусь к тебе с безразличием, но тебе приходило когда-нибудь в голову, что мне обидно быть на втором месте после каменного здания и кучи вывихнутых костей? — Ее полные обиды глаза скользнули по его лицу. — Когда ты прооперируешь этого ребенка, ты постараешься уделять немного времени и для меня?

— Конечно, Илена. — Он улыбнулся и потрепал ее по руке. — Для операции все подготовлено, знаешь, мальчик тоже теперь готов перенести ее в среду. Он от природы не слишком крепкого сложения, и только благодаря отличной помощи Марни его удалось привести в достаточно хорошее физическое и душевное состояние, которое необходимо при серьезном хирургическом вмешательстве.

Марни!

Это имя словно подкосило Илену, и она рухнула на шелковые подушки.

— Mon Dieu! — воскликнула она. — Когда я не слышу об этом маленьком калеке, то я слышу об этой твоей незаменимой секретарше! Секретарши незаменимы обычно тогда, когда страстно влюблены в своего работодателя, — добавила она с ехидством.

— Боже милостивый, о чем ты говоришь, Илена! — Он поднялся, покраснев, как мальчишка. — Марни, как я тебе уже рассказывал, выходит замуж за моего рентгенолога.

— И тебе это не нравится, не правда ли, Пол?

— Перестань! — Он наклонился над Иленой и сердито встряхнул ее. — Я не собираюсь сегодня ссориться с тобой, и меньше всего из-за Марни.

Потом он выпрямился во весь рост, закрыв собой свет от ночника, так что Илена, казалось, вся помещается в его тени. Ее темные волосы разметались по подушке; небольшие тени подчеркивали необычную голубизну ее глаз, и Пол видел, как поднимается и опадает ее красивая грудь под кружевом халатика.

— Я не понимаю, почему мы постоянно ссоримся из-за Марни, — сказал он несколько утомленно. — Ты великолепно знаешь, что, если бы я решил за кем-нибудь приударить, я не выбрал бы для этого совершеннейшего ребенка.

— О, мужчины и их благородные речи! — В лице Илены вдруг проступила вековая горечь всех жен-шин, которые отказались бы от мужчин, если бы только их тела им это позволили. — Для всех вас женщина не более чем средство для выражения вашей самовлюбленности и самоуважения. Петух, кукарекающий на амбарном насесте, честнее, чем все вы, вместе взятые. Он, по крайней мере, кукарекает честно и не за закрытыми дверьми.

— Все эти философствования о фанфаронской природе особей мужского пола, принадлежащих к человеческому роду, — камень в мой огород? — Пол вопросительно оглядел ее. — Возвращаясь к началу нашего романа, я понимаю, что не всегда ставил тебя важнее своей работы, но я предупреждал, когда мы обручились, что если ты принимаешь меня, то должна принять также и клинику. Я не согласен с твоим утверждением, что всем мужчинам женщины нужны только с одной целью. Я хочу, чтобы она подарила мне дружбу и любовь. Любовь, Илена, — это не просто страсть. Это не дешевый товар, доступный любому, у кого в бумажнике найдется пять фунтов. Любовь — это нечто большее… мужчина нуждается в ней гораздо больше, чем порой способны понять вы, женщины, и говорят, я знаю, что женщины более способны любить, потому что они еще и матери…

— Тебе нужна мамочка! — пробормотала она.

— Нет, но я действительно хочу, чтобы меня любили. — Он наклонился и коснулся губами ее лба.