|
Я очень многому у нее научилась. Она могла загримировать любого человека под кого угодно и была до смерти влюблена в Рекса. Мы совершили ошибку. Так как она все время мешалась у нас под ногами, мы в конце концов решили, что она одна из наших. Но это было не так. Она ничего не поняла из того, что происходило вокруг. Однажды она увидела, как Рекс замуровывает труп мексиканского фехтовальщика в подвале дома. Она начала кричать, рвать на себе волосы как безумная. Это из-за ее религии, она была католичкой. И у нее были принципы. Вы можете себе представить – принципы в Голливуде! Она собиралась сообщить в полицию. Рексу пришлось ее нейтрализовать. Эта идиотка не оставила ему выбора. Он заколол ее, выпил ее кровь и немедленно замуровал в стене.
– Погодите-ка, – икнула Сара, чувствуя подступающую тошноту. – Рекс выпил ее кровь? – Конечно, ему же приходилось поддерживать свои силы. Если в неделю он не выпивал достаточного количества крови, то становился прозрачным, как фотопленка. – Вы говорите о нем так, словно он один из тех целлулоидных призраков, о которых рассказывал Микофски! – Именно так! Рекс был привидением из желатина, это правда. Микофски обо всем догадался, именно поэтому он стал опасен. Когда я познакомилась с Рексом Фейнисом, актер из плоти и крови, носивший это имя, был давно мертв, убит собственным двойником. Я общалась только с его наследником, его призраком, и мне с ним было хорошо. Только ожившие изображения, напитанные энергией, обладают такой потрясающей властью. Настоящий Рекс никогда бы не смог мне помочь – это был такой же обычный человек, как и все остальные. Простой смертный, обреченный на старость, болезни, смерть. А его двойник мог совершать чудеса. – А почему вы взяли имя Настасьи? – настойчиво допытывалась Сара. – Это было не опасно? – Нет, у Настасьи не было ни родственников, ни друзей, – спокойно ответила Гвеннола. – Когда она исчезла, никто не заметил. Секретарь Рекса продолжал переводить ей фиктивную зарплату, платить за нее налоги и профсоюзные взносы. Она все еще числится живой, даже сегодня. Когда я стала взрослой женщиной, то поняла, что проще быть Настасьей Ковак, чем Гвеннолой Маэль. Настасья была никому не известным человеком, женщиной из толпы, это было удобно. На нее не смотрели как на чудовище, когда она произносила свое имя. Я привыкла к ней. Благодаря этой уловке я перестала быть ярмарочным уродом, люди уже не кричали: «О! Как вы выросли! Так жаль, вы были такой хорошенькой девочкой!» Мне надоело выслушивать такие глупости. Сара покачала головой. – Понимаю, – медленно произнесла она. – Все эти последние годы Настасья была моим двойником, – продолжала Гвеннола. – Я принимала ее личину каждый раз, когда выходила в реальный мир. Это была удобная одежда, мне по размеру. К счастью, скоро это уже не понадобится. Рекс вернется, и мы будем жить как раньше, до катастрофы. Он снова отстроит Дом шепотов и станет оберегать меня. Он будет моим агентом или даже продюсером! Он поставит мои фильмы. Это будет чудесно. Принцесса с глазами-незабудками снова станет идолом всех детей. – И на какие же это деньги он провернет все это? – выдохнула Сара, раздраженная детским голоском белокурой женщины. – Конечно, с помощью своих сокровищ! – расхохоталась Гвен. – Рекс припрятал кучу денег. Целое состояние, которое он выудил у звезд, совершивших «самоубийство». – Так это тоже правда? – невнятно пробормотала Сара. – Ну конечно! – заверила ее Гвеннола. – Рекс заставлял платить кучу денег всех этих трусов, этих воробышков, которые не хотели ничего другого, кроме как покончить с жизнью, но у них не хватало пороху. |
