|
Он подал руку даме, сидевшей в машине. Она вышла - крупная, вся в мехах, - смерила дом взглядом снизу вверх, затем сверху вниз. Потом что-то сказала шоферу. Тот позвонил. - Если не возражаете, господа, пусть голландец подождет на улице. Хотя бы какое-то время. Мегрэ пошел открывать. С первого взгляда он убедился, что судья не солгал: Валентина Форлакруа, урожденная Константинеску, была в свое время красавицей; глаза у нее и теперь были прекрасные, а губы, несмотря на морщинки в уголках рта, такие же чувственные, как у Лиз. - Ну вот, я приехала, - объявила она. - Хорас, идите сюда. - Прошу прощения, сударыня, но мне хотелось бы, чтобы сперва вы вошли одна. Быть может, так будет лучше и для вас, не правда ли? Хорас в негодовании вернулся в машину. Завернулся в плед и замер, не обращая ни малейшего внимания на мальчишек, которые приникли к окнам автомобиля, глазея на приезжего. - Дом вы знаете. Если угодно, пойдем в библиотеку - там топится камин. - Я никак не возьму в толк, какое отношение ко мне имеет преступление, совершенное этим человеком! - заговорила она, войдя в комнату. - Не спорю, он мой муж. Но мы уже достаточно долго живем врозь, и что бы он ни делал, меня это не интересует. Следователь и адвокат тоже спустились в библиотеку. - Речь идет не о том, что он делает в настоящее время, а как раз о том, что делали вы оба пока жили вместе и господин следователь вам сейчас это разъяснит. Комната постепенно пропиталась резким запахом духов. Пальцами с кроваво-красным маникюром, унизанными массивными кольцами, Валентина Форлакруа распечатала пачку сигарет, лежавшую на столе, и оглянулась в поисках спичек. Мегрэ дал ей прикурить. Следователь счел, что ему самое время вмешаться и принять участие в этой сцене. - Надо думать, вам известно, сударыня, что к судебной ответственности может быть привлечен в качестве сообщника не только тот, кто соучаствовал в преступлении, но и тот, кто присутствовал при нем и не сообщил об этом властям. Форлакруа не солгал - это была сильная женщина. Оттягивая разговор, она несколько раз затянулась сигаретой. В норковом манто, накинутом поверх черного шелкового платья с бриллиантовой брошью, она прошлась взад и вперед по просторной комнате, остановилась у камина, наклонилась, схватила щипцы и поправила полено. Потом выпрямилась - теперь все уловки были отброшены. Она приготовилась к борьбе. Глаза у нее уже не блестели так ярко, зато взгляд их стал острей. В очертаниях губ появилась жесткость. - Ну что ж, - проговорила она, усаживаясь на стул и облокачиваясь на столик. - Я вас слушаю. Что до вас, комиссар, то поздравляю вас с ловушкой, которую вы мне расставили. - С какой ловушкой? - удивился следователь, повернувшись к Мегрэ. - Да какая там ловушка! - проворчал комиссар, гася трубку большим пальцем. - Я телеграммой попросил госпожу Форлакруа приехать, чтобы объяснить, зачем она посетила своего мужа месяц тому назад. И если не возражаете, попрошу вас, господин, следователь, начать именно с этого вопроса. - Вы слышали, сударыня? Предупреждаю вас, что в отсутствие письмоводителя наше собеседование носит неофициальный характер и что присутствующий здесь мэтр Куртье является адвокатом вашего мужа. Она с презрительной гримаской выдохнула дым, пожала плечами и проронила: - Я хотела получить развод. - Почему сейчас, а не раньше? И тут произошло превращение, о котором предупреждал Форлакруа. |
