|
Мегрэ казался брюзгливым и упрямым, но на самом деле чуть ли не с наслаждением погрузился в расследование, которое словно с неба свалилось на него в этом Люсоне, куда он был изгнан. Он чувствовал себя, как тюлень, вновь очутившийся после цирка в ледяных водах полярного моря. Когда еще ему снова доведется войти в дом, как он только что сделал, вынюхивать, неуклюже и терпеливо расхаживать взад-вперед до тех пор, пока люди и вещи не откроют ему свою душу? А эти Дидина и Юло! Этот сын, в полночь ожидающий отца на лестнице! Этот незнакомец, жертва, что появится сейчас из грязных мешков! Первое мгновение получилось даже немного комичным. Мегрэ ожидал всего, только не столь прихотливой реальности. Когда верхний мешок был снят, обнаружилось совершенно черное лицо. Оно было выпачкано углем, разумеется! Все правильно, но в первую секунду мужчины уставились друг на друга с одной и той же мыслью: на миг у них создалось нелепое впечатление, что на полу лежит негр. - У вас найдется салфетка и немного воды? Кран громко загудел. Когда он утих, Мегрэ навострил уши. Он уловил снаружи другой шум - шум мотора. Хлопнула дверца. Пронзительно зазвенел звонок в коридоре. Межа и здесь хватил через край! - Где комиссар? - спросил он и тут же увидел Мегрэ. Нос у инспектора был красный, ко лбу прилипла прядь волос. - Я не опоздал? Такси я не отпустил, правильно, шеф? Тут и в самом деле покойник? А где старая дура? Он принес с собой в складках одежды не только холодный и влажный воздух с улицы, но и вульгарность, которая тотчас же изменила атмосферу в доме. Исчезла всякая неясность, приглушенность. Межа со своим звонким тулузским акцентом был глух к нюансам. - Установили, кто он, шеф? - Черта с два! Мегрэ сам удивился этому выражению: оно всплыло подсознательно, он часто употреблял его прежде, когда плутал в дебрях головоломных расследований, а идиоты, вроде Межа... - Здорово же его тюкнули по башке! Судья посмотрел на Мегрэ. Тот встретил его взгляд, и оба они подумали об одном, сожалея о покое, почти интимности, царившей здесь так недавно. Межа обыскал карманы покойника и, понятное дело, ничего не нашел. - Сколько ему, по-вашему, шеф? По-моему, лет сорок. Ярлыки на одежде есть? Хотите, я его раздену? - Вот-вот! Разденьте. Мегрэ набил трубку и начал кружить по прачечной, разговаривая вполголоса сам с собой. - Нужно позвонить прокурору в Ларош-сюр-Йон. Интересно, что он решил... Судья, стоявший перед ним, серьезным тоном повторял, не отдавая себе отчета в комичности своих слов: - Если меня посадят, это будет катастрофа. И тут так же внезапно, как налетает шквал, Мегрэ прорвало: - Послушайте, господин Форлакруа. Не кажется ли вам, что погибнуть и валяться здесь на полу, - вот катастрофа для этого человека? Спрашивать себя, что же случилось с отцом, - вот катастрофа для его жены или детей? И если бы никто не узнал об этом человеке, потому что кое-кто предпочел не усложнять себе жизнь, это была бы еще большая катастрофа? У Мегрэ не осталось даже признательности к радушному хозяину. Ему предложили незабываемый арманьяк, тепло очага, которое проникало в него, как бальзам, час сладкого блаженства, но он вновь стал неумолимым Мегрэ с набережной дез Орфевр. Кроткий Форлакруа ответил ему лишь укоризненным взглядом. - На пиджаке есть ярлык! - обрадовался Межа. - Сейчас прочту .. Па... Па... Пана... - Панама! - буркнул Мегрэ, вырвав пиджак у него из рук. |
