Глава LIX

КАК К ВЯЗАМ ПОДЪЕХАЛА КАРЕТА И В ДОМ ВОШЛИ ДВЕ ДАМЫ В БАЛЬНЫХ НАРЯДАХ

Прошло уже больше двух недель со дня несчастья в Мясницком лесу, а Стерк был все еще жив, но по-прежнему находился в коматозном состоянии. Его угасание происходило очень медленно, однако было ясно, что эта «жизнь в смерти» близится к концу.

Раз или два Дейнджерфилд довольно резко атаковал Тула вопросами:

— Неужели ничего нельзя сделать, чтобы он заговорил? Ведь достаточно на пять минут вернуть ему сознание, и тайна будет раскрыта.

Тул ответил, пожимая плечами:

— Уф!., уф! Дорогой сэр, вы же ничего не знаете.

— Но как же, он ведь жив!

— Да, биологические жизненные функции сохранились, но мозг угнетен.

Тул с мудрым видом нахмурился.

— Ну так освободите его.

— Клянусь Юпитером, сэр, вы меня смешите, — восклицал Тул, ухмыляясь и поднимая брови. — По-моему, вы считаете, что доктора способны совершать чудеса.

— Как раз напротив, сэр, — холодно-насмешливо возражал Дейнджерфилд. — Но вы сами говорите, что он может прожить еще месяца полтора, что фитилек будет тлеть, хотя от свечи остался один огарок. Так нельзя ли раздуть огонек, чтобы он вспыхнул хоть на минуту?

— Можно-то можно, а если огарок заключен в стеклянную бутылку, то как вы, к черту, его раздуете?

— Тьфу! — говорил Серебряные Очки, и стекла холодно посверкивали.

— Вы уж меня простите, сэр, но вы не совсем понимаете, — с некоторым высокомерием произносил Тул. — На черепе имеются два следа от удара — длиной с этот вот карандаш. Обе раны вдавленные — во вмятину войдет ваш палец. Спросите Айронза — он иногда делает перевязки вместо меня.

— Я предпочитаю спросить вас, сэр, — отпарировал Дейнджерфилд, тоже с оттенком надменности.

— О трепанации не может быть и речи: раны чересчур протяженные и к тому же воспалены; больной ее не выдержит — это все равно, что убить его на месте. Понимаете, сэр? А иначе мозг не освободишь.

Генерал Чэттесуорт тогда еще не вернулся. По пути домой он завернул в сторону, чтобы три дня побыть в Бакстоне{146} на фешенебельном курорте и окончательно набраться сил перед зимой. Однако здешний Силоам{147} крепышу генералу пользы не принес: после второго погружения большой палец левой генеральской ноги атаковала подагра и премилым образом, не распространяясь выше, засела там на три недели.

А к концу этого срока подошло время ежегодного бала, который устраивали офицеры Королевской ирландской артиллерии. Для жителей городка это было большое событие. Бедная миссис Стерк, которая ухаживала за своим славным Барни, расценила, разумеется, этот праздник как вопиющее, оскорбительное проявление бесчувствия. Но мир следует своим инстинктам и склонностям, занимается делами, а также развлечениями, сколько бы славных Барни ни лежало тем временем при смерти.

У Вязов, дома священника, остановилась очень нарядная карета, в которой прибыли тетя Бекки и Гертруда в сопровождении двух лакеев в кружевах и с факелами; дамы собрались по пути на бал навестить маленькую Лили, показать свои платья, в самом деле дивные, и пообещать, что завтра наведаются еще раз и расскажут все новости. Лили, как я уже упоминал, хворала, и балы со всяческими флик-флаками были не для нее.

Маленькая Лили широко, по-детски улыбнулась и обняла величественную тетю Бекки за шею.