Да, город гордился своим артиллерийским корпусом, и по праву. На широкую улицу выкатывалось из ворот орудие за орудием, рядом шагал правое плечо вперед личный состав и лейтенант-фейерверкер. Размеренно колеблясь, тянулась сине-алая шеренга, мундиры пересекали белоснежные диагонали портупей, болтались белые патронные сумки, мелькали отделанные кружевом треуголки, гамаши, белели нарядные короткие панталоны, камзолы, плиссированные кружевные манжеты, сверкали на солнце пуговицы и медные инструменты. И каждый наблюдатель признавал, что это прекрасное, бодрящее дух зрелище.

И Лили, с печалью наблюдая шествие этого призрачного полка, сопровождала его горделивой, щемящей душу мелодией марша.

В них было столько дерзости и внушительности; ростом и сложением с этими парнями никто не мог равняться. Поверьте мне, тащить четырех-, шестифунтовые пушки{148} — не пустяк, тут нужны крепкие ребята; офицеры же, все без исключения, были прекрасно воспитанные джентльмены, с аристократическими манерами, а некоторые из них, безусловно, чертовски красивы.

И в рядах этой веселой процессии умственному взору Лили неизменно представлялась одна и та же легкая высокая фигура, смуглое лицо, с глазами темными и загадочными, невыразимо привлекательное и волнующее; Лили все глубже погружалась в фантазии, а гармоничная мелодия звучала все медленней и тоскливей, пока голос старой Салли не пробудил мечтательницу. Аккорды смолкли, видение растаяло, бедная маленькая Лили улыбнулась старушке Салли с ласковой печалью, взяла свечу и пошла, сопровождаемая служанкой, наверх, почивать.

Глава LX

ФИЖМЫ, ПЕРЬЯ И БРИЛЛИАНТЫ, А ТАКЖЕ ЩЕГОЛИ И СКРИПАЧИ

Бал, устроенный Королевской ирландской артиллерией, был большим праздником. Генерал Чэттесуорт приехал тем же утром и успел выступить в роли хозяина — танцевать ему, правда, было трудно, и походка генерала после малюсенького приступа подагры в Бакстоне оставалась немного деревянной, зато выглядеть он стал на десять лет моложе, уверяли друзья. С его приездом бразды правления снова попали в руки тети Бекки — к тайному разочарованию мадам Страффорд; та настроилась принимать гостей и не одну неделю — и за туалетом, и даже в постели — репетировала короткие приветствия и любезные жесты.

Присутствовал, разумеется, лорд Каслмэллард, а также веселая и блестящая леди Мойра. Я упоминаю ее светлость потому, что генерал Чэттесуорт при открытии бала прошелся с ней в менуэте; благородный мученик прихрамывал с удивительной грацией и сиял широкой церемонной улыбкой. Помимо названных, явилось более дюжины лордов с супругами, последние — в бриллиантах, чудовищных размеров фижмах, с высокими султанами из перьев. Чуть было не прибыл сам вице-король Ирландии, а в те дни, накануне открытия парламента, со всеми своими должностными регалиями, вице-король представлял собой куда более важную фигуру, чем ныне сам монарх.

Капитан Клафф отправился в портшезе на квартиру к Паддоку, чтобы одолжить пару нарядных подколенных пряжек. У Паддока имелась запасная пара; а пряжки Клаффа, как он полагал, потеряли вид после проклятого купания в ночь серенады. Храбрый капитан узнал, что Паддок и Деврё намереваются идти пешком (казармы находились напротив, в двух шагах), и, убедившись, что Паддоку не удается быстро найти пряжки, не пожелал дольше задерживать портшез; ожидание стоило денег, а капитан не любил попусту транжирить шиллинги.

— О, пешком? Замечательная идея, — вскричал весельчак капитан и отправил вниз полкроны для «двуногих лошадок», как их ласково называл народ.