Следует поступать обдуманно, а не полагаться на случай».

Наверняка здесь была какая-то путеводная нить, которую обнаруживали остальные. Значит, и он должен ее найти.

Сколько человек здесь погибло? Он никогда всерьез не задумывался над этим. А сколько пропало без вести?

Трое, разве не так? Одна женщина, молодой парень и… да, какой-то мужчина, живший задолго до рождения Сольвейг. Эти люди должны были где-то находиться, ведь не растворились же они в воздухе.

Эскиль вздрогнул, снова услышав слабый звук.

Так близко?

Значит, вход был найден? В его комнату?

«Идиот! Успокойся, Эскиль, ты ведь не веришь в страшные истории! Ведь ты из рода Людей Льда!»

Он снова успокоился.

Он досадовал на то, что не спросил у Терье, где именно погибали все эти люди. Впрочем, Терье не следовало спрашивать об этом. Эскиль знал только о том, где погиб Мадс. «Он лежал мертвый перед дверью». Возможно, он пытался выйти наружу, но на него кто-то напал.

Кто же?

Терье? Нет, ничто не говорило в пользу этого.

А разве еще один человек не бал найден мертвым в коридоре? С выпученными глазами? Да, это был последний, кто проживал здесь. А жена его бесследно исчезла.

Нет, Терье не убивал этих людей.

Это сделал кто-то другой…

Старший брат Мадса и Терье, Йолин. Тот, кто унаследовал этот дом, но потом был посажен под замок, представляя опасность для окружающих.

Да!

Возможно, он теперь на свободе и делает, что хочет. Но об этом никто не знает. Наверняка он ненавидит всех, кто осмеливается жить в его доме.

Мог ли он теперь находиться в доме? В своем собственном доме?

Дверь не запиралась на ключ!

Эскиль встал и придвинул к двери стол. Теперь, по крайней мере, он вовремя услышит его приближение.

Что значит вовремя? Чтобы успеть выпрыгнуть в окно? Он сомневался в том, что ему удастся это сделать.

Был и другой, более устрашающий вариант: это мог быть сам старый господин Йолин, следящий за тем, чтобы никто не приближался к его сокровищам. Тот, что умер уже двести лет назад.

Опять в голову ему приходят нездоровые мысли! Скорее всего, это были просто несчастные случаи.

Долго лежать ночью без сна было утомительно, хотелось есть. Эскиль прихватил с собой еду, чтобы позавтракать и поужинать в этом доме.

Обедать же он должен был внизу, в усадьбе.

Хорошо бы перекусить, а рано утром внимательно осмотреть все.

Ему удалось ненадолго заснуть.

И ему приснился странный, неприятный сон. Будто кто-то наклонился над ним и смотрел ему в лицо.

Он не знал, кто это был. Посреди серого тумана маячило какое-то отверстие — и там было что-то косматое, жуткое, неописуемое. Пара глаз, отсвечивающих красным… Такие глаза он видел однажды у одного альбиноса.

Но это был не альбинос. Волосы у него были темные, густые и…

Эскиль заворочался, перевернулся на другой бок, чтобы сбросить с себя это сновиденье. Ему было трудно дышать, словно у него было сдавлено горло, в груди была тяжесть, ему было удушающе-жарко, во всем теле чувствовалась отвратительная слабость…

Беззвучно вскрикнув во сне, он проснулся. Он был с головой укрыт толстым одеялом, весь вспотел, сердце отчаянно билось.

В комнате было нестерпимо жарко — но пусто.

«Эскиль, Эскиль, ты провел в одиночной камере много месяцев! И тебе было не страшно. А здесь…»

Он сел, опершись руками на постель, стараясь дышать нормально. Комната была точно такой же, как и прежде… Впрочем, не совсем. В ней чувствовалась необъяснимая, едва заметная вонь, появившаяся неизвестно откуда.

Конечно, он так долго жил в грязи и нищете. И было бы странно, если бы от него не воняло всеми теми прелестями, которые он повидал в своей камере-одиночке.