— И все же я знаю, здесь мы были счастливы.

Жена гневно воскликнула:

— Перестань! Вот, смотри, что я делаю с твоим счастьем. — Наклонившись, она плюнула на пол. Сильвио знал, что это была ее обычная манера провоцировать его и вызывать ссору, и это было совсем не похоже на ту идиллию, которую она рисовала себе в мечтах. Он много раз уже обещал себе не поддаваться на это и сохранять спокойствие, но всякий раз не мог удержаться. Так и теперь, прежде чем он успел отдать себе отчет в том, что делает, он схватил ее за обнаженные полные руки и так встряхнул, что ее пышная грудь, всколыхнувшись от толчка, чуть не выскочила из блузки.

— Это ты не умеешь любить! Ты, вместо того чтобы растрогаться, плюешь в комнате, где мы прожили два гада! — выпалил он прямо в хорошенькое, испуганное и разгневанное лицо.

Он видел, как она в бессильном гневе состроила комичную и грациозную гримаску, и захотел ее поцеловать, но вместо этого оттолкнул ее и швырнул на кровать, и когда она повалилась на нее ничком, наклонился и ударил ее кулаком по плечу. Потом он подошел к окну и стал смотреть в сад. Так он поступал всегда во время их ссор шесть лет назад; и сейчас, вспомнив об этом, он понял, что их любовь еще не прошла, потому что они оба продолжали вести себя точно так же, как тогда. В то время как он, все еще тяжело дыша, думал об обычном, хорошо знакомом ему контрасте между тишиной, в которую был погружен залитый солнцем сад, и смятением, царившим в его душе, он услышал у себя за спиной иронический голос жены:

— Так это, по-твоему, любовь, да?

Он ответил, не оборачиваясь:

— Любовь — свирепая вещь, и ты сама хочешь ее такой.

— Посмотри, вот где настоящая любовь.

Сильвио обернулся:

— Где?

— Вот у них двоих, что живут теперь в этой комнате.

— Откуда ты знаешь?

— Я это чувствую, такие вещи чувствуются. Настоящая большая любовь.

Дверь на лестницу отворилась, и показалась девушка.

— Ну, вы посмотрели комнату? Господа уезжают послезавтра.

— А кто эти господа? — вдруг спросил Сильвио,

— Иностранцы.

— И они… хорошо живут?

На лице девушки отразилось удивление:

— То есть как?

— Они любят друг друга?

— А кто их знает.

— Но это же видно, когда люди любят друг друга.

Девушка смутилась.

— Они очень старые, откуда я могу знать? Они всегда спокойны, всегда вместе.

— Старые? Как старые?

— Не знаю, старые.

— Понятно, — сказал Сильвио. — А у тебя есть жених?

— Да.

— Вы с ним ладите?

— И ладим и не ладим.

— То есть как?

— У него трудный характер.

— А у тебя?

— Он говорит, что это у меня трудный характер.

— Ну так вы любите друг друга или не любите?

— Если б мы не любили, зачем бы нам тогда быть вместе?

Одиночество

_{Перевод Ю. Мальцева}

В пять часов вечера, войдя в квартиру, уже погруженную в сумеречный полумрак, Джованни почувствовал, как его охватило одиночество. Не зажигая света, он снял в прихожей плащ, прошел в кабинет и, как робкий гость, присел на стул возле двери, закинув ногу на ногу, скрестив на груди руки и уставившись неподвижным взглядом в темноту. К тоскливому чувству одиночества теперь примешивалось еще смутное недоумение: он был один весь день, но не страдал от одиночества и только сейчас вдруг ощутил его с ужасающей остротой; так лунатик, внезапно проснувшись, замечает, что стоит на самом краю крыши.