— Здесь у нас итальянский гарнитур, — тоном музейного экскурсовода сообщила Ольга Григорьевна, указывая на тяжелую лакированную горку, заставленную неизбежным хрусталем.

— Посудомоечной машины нет? — поинтересовался из угла Дод.

— Это ваш муж? — спросила Ольга Григорьевна удивленно, видно забыв про него.

Я молчала.

— У нас трое детей. Большая семья, — буднично сообщил Дод. — Ну что, нет машины?

— Нет.

— Существенный недостаток.

— У нас стиральная машина, два телевизора, видео…— перечисляла Ольга Григорьевна.

— В них невозможно мыть посуду, — оборвал Давид.

Лена отвела Ольгу Григорьевну к окну и заговорила напряженным шепотом. Похоже, уговаривала уступить в цене.

— Посмотри санузел, — посоветовал Давид. — Интересно.

В центре просторного санузла возвышалась нежно-желтая ванна, напоминающая формой цветок лилии. На стене — мозаичное панно: над спелыми ярко-оранжевыми персиками резвятся голубые бабочки. Идиллическая картинка отражалась в зеркале на противоположной стене. Казалось, в ванной царит лето. Я присела на желтый плетеный стул в углу у душевой кабины.

Неужели я буду жить здесь с Давидом? Умываться среди бабочек, потом завтракать в итальянской столовой. Понемногу до меня начал доходить смысл перемен: фактически я вышла замуж. Впереди новая жизнь, новые радости и обязательства, а прошлые…

Я подумала об Изе. Как она там, пока я предвкушаю счастливое будущее? Сражается с мужем-эгоистом? Пытается докричаться до дочки? Я вытащила мобильный. Трубку у Изы долго не брали, в конце концов телефон отключился сам. Я с досадой поморщилась, и тут в ванную вошел Давид.

— Кому ты звонила?

— Изе.

— Марина! Брось эти свои привычки!..

— Какие привычки? Иза — моя подруга!

— Сегодня наш день… — Он обнял меня, и я почувствовала себя первобытной женщиной, дождавшейся своего мужчину. Какое это было значимое властное чувство! Я задохнулась.

— Что ты? — Давид взял в ладони мое лицо, стал медленно целовать глаза, губы, щеки, потом какими-то потайными путями повел меня через кухню и столовую в спальню.

Я беспорядочно скинула одежду и упала в вишневые атласные простыни, в его объятия, в первобытность своего женского инстинкта…

Глава 9

Я медленно открыла глаза, увидела алые бархатные шторы, бронзовую люстру с хрустальными подвесками, рассмеялась:

— Дворцовое великолепие! Странная эта Ольга Григорьевна… И квартира у нее— просто лабиринт!

— Да нет, тут, в общем, все понятно. Хочешь посмотреть?

Квартира находилась в торце дома, и комнаты располагались неправильным каре: гостиная выходила на набережную, маленькая комната — в темный проулок, а все остальные — на мощеный двор монастыря с тяжелым пятиглавым собором посередине. На монастырских клумбах островками серел снег. С высокого крыльца собора медленно, крестясь и кланяясь, спускалась женщина в черном. Я подумала: если бы сейчас стала просить Бога, то только об одном. Чтобы ничего в моей жизни не изменилось.

Давид сидел в том же кресле, что и утром, читал. Я тихо подошла, присела на подлокотник. Он отложил книгу, посадил меня на колени, поцеловал в шею. Я положила голову ему на плечо и закрыла глаза, как мечтала сегодня за завтраком…

Проснулась я от того, что Давид говорил мне в ухо:

— Через полчаса… ну минут через сорок…

Оказалось, он разговаривает по телефону.