— Давайте продукты, и всего доброго… Спасибо, — немного подумав, прибавила я, сваливая пакеты на пол прихожей.

Щелкнул дверной замок, но отдыха в ближайшие два часа не предвиделось. Сейчас начнется разбирательство.

— Марина, — мама укоризненно качала головой, — что же ты гуляешь, а дети одни сидят, голодные?

— Почему голодные? Я им все оставила.

— Так это на обед, а сейчас время ужина. Позвонила бы, я же понимаю: молодая, погулять хочется…

Сыновья заинтересованно слушали бабушку.

— Я не гуляла, мам. Подвернулась одна работа: срочно набрать документы на компьютере. Клиент остался доволен — и вот мне премия. — Я кивнула на гору пакетов. — Разбирайте, мальчики.

Те, довольные, поспешили на кухню.

— Это ты им говори, — вздохнула мать. — А я видела, как он на тебя смотрел. И пальто ты это зачем достала? Эх, да что там…

фруктами распорядился старший сын: довольно ловко почистил киви, красиво нарезал ананас.

— Так, это мелкому, а ты, Алик, куда лезешь? Руки-то попридержи, уже кусок слопал.

Мы с мамой пили чай с пирожными.

— Я вам обед сварила. Из куска мяса и первое, и второе. Надо готовить, Марина, а вы все кусочничаете.

Моя мама тоже учительница. Она никогда не кричит на меня — только делает длинные монотонные наставления. Но сегодня все, в общем, сошло удачно.

— Этот класс доведу, и все, больше работать не буду. Хватит с меня. С двадцати лет преподаю, сорок лет почти что. — Мама решила, что на этот раз воспитательной работы достаточно, и заговорила о своем: — Ой, забыла совсем, знаешь, что я к тебе среди недели сорвалась? Мне наш родительский комитет к Восьмому марта подарок преподнес. Угадай какой?! Двуспальный комплект постельного белья. Дорогущий, наверно. С шитьем, простыня на резинке. Держи! — Она метнулась в комнату. — Вот привезла, думала тебя порадовать. Может, пригодится когда, — продолжала суетиться мать.

Белье было бледно-лиловым, красивым, прохладным. Я уже отвыкла от подобных вещей. Решила подарить его Изе и успокоилась.

Скоро мать засобиралась.

— Десятый час, пока доеду до Медведкова, одиннадцатый будет. Идти страшно. Хотя с меня и взять нечего. — Мама застегнула серенькое пальто с лисьем воротником, купленное в незапамятные времена в фирменном магазине «Салют». — Никогда не привыкну к этому Медведкову, — бормотала она уже у лифта.

В Медведково мама попала в результате родственного обмена с моим мужем. Оставила нам просторную квартиру на бульварах, сама поехала в хрущобу…

— Подожди! — Я остановила ее в открывшихся дверях лифта, бросила в сумку нектарин и авокадо.

— Зачем это?! — Но лифт уже разлучил нас. Растревоженная, я поплелась в квартиру.

— Ну теперь, мать, колись, где была? — Старший сын, четырнадцатилетний Денис, последовал за мной на кухню и, плотно закрыв дверь, уселся напротив.

— Я же объяснила.

— Это ты бабушке объяснила, я ее огорчать не хотел. Мы-то с Олешкой вчера про домработницу слышали.

— Как слышали?

— Обыкновенно. Ушами.

— И что?

— Мы лучше сами работать пойдем.

— Куда?

— Мало ли!..

— Ты лучше двойки по истории исправь, а это не твоего ума дело.

— Кто это был? Твой новый хахаль?

— А ты знаешь старого? — От обиды кровь бросилась мне в лицо.

— Стыдно мать, русская баба, москвичка, и снюхалась с таким… — Он брезгливо причмокнул.