Длинный язык скользнул по мокасинам Линуса. Оранжевые глаза моргнули. Виверна подняла взгляд и… чирикнула.

Сердце Линуса бешено колотилось.

– Т-теодор, я полагаю? – вымолвил он.

Виверна снова чирикнула. Очень похоже на птицу. Большую чешуйчатую птицу.

– Ну? – спросила Талия.

– Что – ну? – прохрипел Линус, гадая, позволительно ли оттолкнуть виверну ногой. Хвост сжимал его лодыжку, а клыки у Теодора были очень большие.

– Он просит у тебя монетку, – пояснила Талия тоном, каким обращаются к малым детям.

– Э… монетку?

– Он тебе поможет, – нетерпеливо пояснила Талия, – но ты должен ему заплатить.

– Это не… Я не…

– О-о, – протянула Талия. – У тебя нет монеты? Нехорошо.

Линус в отчаянии посмотрел на нее:

– Почему?

– Похоже, у меня все-таки будет человек для удобрения, – зловеще сказала она.

Линус поспешно сунул руки в карманы. Неужели ничего… Ага, есть! Он торжествующе протянул руку:

– Вот! Вот тебе… пуговица?

Да, пуговица. Маленькая пуговица из латуни. Линус не помнил, откуда она взялась. Яркая и блестящая, она даже не подходила к его одежде.

Теодор издавал щелкающие горловые звуки, отдаленно похожие на мурлыканье, и пытался подняться с пола, но это ему никак не удавалось – крылья были слишком велики, и его лапы за них все время цеплялись. Теодор сердито защебетал, потом наконец убрал свой хвост с мокасин, чтобы использовать его в качестве опоры, выпрямился, не спуская глаз с пуговицы, и запрыгал на задних лапах вокруг Линуса, открывая и закрывая пасть.

– Ну же, отдай ему, – сказала Талия. – Нельзя показать виверне подарок – и не отдать. На последнего человека, который так сделал, он изрыгнул пламя.

Линус бросил на гнома косой взгляд:

– Виверны не огнедышащие.

Талия усмехнулась:

– А ты не такой наивный, каким выглядишь. Хотя выглядишь очень наивным.

Теодор подпрыгивал все выше и выше, взмахивая крыльями. Он громко щебетал, и глаза его пылали оранжевым огнем.

– Хорошо, хорошо, – сказал Линус. – Ты ее получишь, не надо устраивать истерики.

Теодор вытянул шею, раскрыл пасть и замер.

Клыки были очень большие. И очень острые.

– Положи подарок ему в пасть, – прошептала Талия. – Желательно и руку.

Линус наклонился, осторожно положил пуговицу на краешек пасти Теодора и отдернул руку, прежде чем тот сомкнул челюсти.

Теодор повалился на спину, распластав крылья по полу. Живот у него был мягкий и бледный. Теодор поднял задние лапы к морде и взял ими пуговицу. Зажав ее в когтях, он поворачивал пуговицу так и эдак, разглядывая со всех сторон. Потом, громко защебетав, перевернулся, встал на лапы, раскинул крылья и неуклюже взлетел. Бросив последний взгляд на Линуса, Теодор улетел по направлению к дому.

– Куда это он? – испуганно спросил Линус.

– Положить пуговицу к другим своим сокровищам, – объяснила Талия. – Они так спрятаны, что никогда не найдешь, даже не надейся. Виверны тщательно охраняют свой клад и покалечат любого, кто на него посягнет. – Она задумчиво помолчала. – А вообще-то клад под диваном в гостиной. Сходи, проверь.

– Но ты только что сказала… А, понял.

Она поморгала с невинным видом.

– Он должен был помочь нам искать Каллиопу, – напомнил ей Линус.

– Разве? Я просто хотела посмотреть, что ты ему дашь.