Битва была безмолвной, невидимой, и гораздо более смертоносной, чем всё, с чем ей приходилось сталкиваться прежде, ибо наградой за победу была её душа.

И она терпела поражение. Мойра уже была измотана. Усталая и неспособная сосредоточиться, она и близко не была готова к состязанию за сердце своего существа.

В бескрайней тьме она обнаружила, как её оплели металлические ленты, сжимая её — железное страдание, крушившее само её существо. Она чувствовала, как становится меньше. Как бы она ни сопротивлялась, ленты не поддавались, и боль становилась всё сильнее. Паника придала ей сил, но это было уже слишком поздно. Тьма угасала, становясь безликим небытием, и она задумалась, не будет ли это к лучшему. Её боль станет чьей-то ещё проблемой.

Серую пустоту пронзил обжигающий свет, и давление ослабло, когда в битву вступила иная воля.

— «Борись, Мойра! Не сдавайся!» — Это был голос её самой старой заклинательной двойницы, которая советовала и помогала ей с самого начала.

У себя внутри Мойра ощутила, как заново расцвела её надежда, и она ухватилась за этот свет, потянув его к себе, и окутав им себя, сделав из него своего рода броню, что-то твёрдое и острое. Она воспрянула из пепла почти что смерти, и навалилась на своего противника. Перед её мысленным взором предстало видение её захватчицы, чьё лицо было копией её собственного, и чьи страхи она слишком хорошо знала — и Мойра выдавливала из неё жизнь.

Четверо остальных молча наблюдали, но теперь и они присоединились к битва, сражаясь не просто с Мойрой или с её верной помощницей, но и друг с другом. Все шестеро царапались и скреблись, борясь друг с другом за первенство.

Джеролд и Чад пришли в движение, услышав, как она вскрикнула и начала заваливаться вперёд, но остановились как вкопанные, когда вокруг тела Мойры взметнулось призрачное пламя. Кассандра ощущала конфликт через свои узы — она задрала голову к небу, и заревела от боли.

Они собрались вокруг неё, беспомощно наблюдая:

— Что с ней происходит? — спросила Алисса у драконицы.

— Ей больно. Что-то происходит внутри неё… я не понимаю, — ответила драконица низким, рокочущим стоном. — Больно, будто вихрь бритв у меня в голове. Она умирает. — Кассандра затрясла своей массивной головой, будто могла вытряхнуть из неё неприятные ощущения. — Нет, что-то умерло, часть её… о-о, вот ещё одна! — Драконица снова задрала голову к небу, и заревела.

В пустынной тьме Мойра поймала очередную двойницу, самую слабую, и порвала своё второе «я» в клочья, пожирая её останки, поглощая всё, что могла в себя вобрать. Она больше не знала себя, была ли она изначальной Мойрой, или одной из тех, кто решил бороться за выживание. Питаясь останками побеждённых, она сливала их воспоминания со своими собственными, и становилась менее уверенной в своей собственной личности.

Она убивала свои иные «я», и в ней не было места для милосердия — в её собственном мысленном взоре она отращивала чешую и когти по мере того, как её сила крепла. Последняя сдалась, съёжившись в пустоте… но прятаться было негде.

Мойра накинулась на последнюю из них, жадная и дикая, рвя её на куски подобно животному, прежде чем проглотить её останки огромными, жадными кусками. Воцарилась тишина, но она ещё не была одна в неподвижности своего разума. Осталось ещё одно присутствие, наблюдавшее за ней.

Она повернулась лицом к своей первой заклинательной двойнице, к советнице, которая была вместе с ней начиная со дня её первой ошибки, когда она разломила свой собственный разум, нарушив все правила, о которых её предостерегала мать. В этот момент она осознала свой собственный хищный вид, ибо она окружила себя насилием подобно кровавому нимбу.

— «Я чудовище».