— Почему они не знали? — спросил Морт.

— Потому что мой род держал свои тайны при себе. Это — знание, которым мы никогда не делились, боясь повернуть другие семьи против нас, — ответила она. — К тому времени, как род Сэнтир вмешался, Линн уже сделал своими рабами целую деревню, и двое волшебников, вмешавшихся первыми, были его самыми могучими стражами. Мой род потерял много жизней, чтобы положить ему конец, и ещё несколько магов пришлось уничтожить, когда всё закончилось, потому что они были вынуждены сами стать разорителями, чтобы победить.

Мордэкай подошёл к окну, и уставился на деревья, глядя, как они гнутся под ветром. Он казался задумчивым, но когда он повернулся обратно к ней, в его глазах была решимость.

— Почему Гарэс не явился с тобой, когда я послал сообщение?

Она опустила взгляд:

— Я ему не сказала.

— Потому что?

— Мне было стыдно.

— Стыдно за проклятие твоего рода?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, это бы он принял, но он никогда бы не простил мне то, что мы должны сделать.

— Убить мою дочь — ты это имеешь ввиду? — спросил он для прояснения странно спокойным голосом.

Она молча кивнула.

Граф ди'Камерон сделал глубокий вдох, и держал его несколько секунд, прежде чем выдохнуть. На него снизошёл странный вид, и он сделал несколько широких шагов к ней, пока они не остались стоять почти нос к носу. Его глаза яростно горели, когда он уставился в её собственные:

— Я совершил много ужасных поступков, но с каждым разом это становится всё легче. Хочешь знать, в чём мой секрет? — Он подался вперёд, будто собираясь поцеловать её в щёку.

Каменная леди обнаружила, что потеряла равновесие, что она не уверена и колеблется из-за его странно агрессивного поведения. Она попыталась шагнуть назад, отстраниться, но его руки обняли её, одна — на талии, а другая — на затылке. Она почти взвизгнула от удивления, ощутив его губы у своего уха.

— Позволь мне сказать тебе… — прошептал он.

Когда она услышала эти слова, она начала кричать, но было уже слишком поздно.

Глава 30

Суд над Алиссой случился через два дня после её возвращения, что было почти милосердием, поскольку всё это время её держали в темнице Ланкастера. К ней не пускали посетителей, но еда была хорошей. Это было лучше, чем то, что она заслуживала, по её мнению.

Она была удивлена, когда Леди Хайтауэр появилась рано утром в день суда, и она опустила лицо, стыдясь.

— Подними взгляд, Алисса, — сказала тогда ей дворянка.

— Я не заслуживаю такой чести, миледи, — ответила она, — только не после того, что я сделала.

— Будет очень неудобно, если клиент не может даже смотреть в лицо своему адвокату, — сказала Роуз.

Тогда-то она и подняла взгляд:

— Адвокату?

Лицо Роуз было серьёзным, в нём не было юмора, а была лишь хмурая решимость:

— Я буду представлять тебя сегодня в суде.

— Но почему?

— Потому что иначе они казнят невесту моего сына…

То было шесть часов назад, но даже теперь она всё ещё косилась на сидевшую сбоку от неё женщину, не в силах в это поверить. Роуз Торнбер была женщиной средних лет, но сидела на твёрдой скамье с идеально прямой спиной. Всё в ней говорило о достоинстве и воспитанности, и свет в её глазах не оставлял сомнений в её уме.

Она совсем не могла её прочесть. По всем меркам, которые Алиссе приходили в голову, Роуз Торнбер следовало её ненавидеть, но она не могла уловить в её поведении ни капли злобы.