Так оно и продолжалось то ли месяцы, то ли годы. Бедный пожилой джентльмен так извёлся, что уж и сам бы с радостью в могилу лёг, только бы избавиться от этого кошмара.

И вот однажды приехал к нему гость, не столь преклонных лет, как он сам, но знали они друг друга давно, ещё с колледжа. Человек этот много путешествовал и знал много всего такого, о чём обычные люди — те, что занимаются, в основном, землёй, скотом и урожаем, — и слыхом не слыхали.

Увидел он, что приятелю его совсем худо и неспокойно, спросил, в чём дело, и тот всё ему рассказал, с начала и до конца.

«Что ж, — сказал его учёный друг, выслушав всю эту печальную историю, — если хочешь, дам тебе совет. Пошли — ка ты людей, выкопай голову своего дворецкого и принеси её в дом. Пусть она остаётся там, где провела столько лет. Думаю, что если ты это сделаешь, всем вашим бедам придёт конец».

Старик послушался, потому что больше не знал, что ему делать. А совет — то оказался дельным, потому что с того времени и шум, и стоны исчезли, словно их и не бывало. Голову положили в особый сундучок и спрятали в погреб. Там она и лежала себе спокойно, дожидаясь того Суда, что отменит и исправит все неправедные приговоры. Хотя что за удовольствие лежать в тёмном погребе вместо мягкой земли, я ума не приложу!

Так всё и оставалось ещё лет сорок, а то и пятьдесят. Но со временем в доме появились новые хозяева, которые то ли не поверили в эту историю, то ли решили над ней посмеяться. Нет, видно, правду говорят, что только глупец пойдёт против прародительской мудрости. Как вы думаете, что они сделали? Взяли и опять похоронили голову! А в доме снова поднялась та же самая катавасия — звоны, скрипы, стоны, вопли, точь — в–точь как раньше. Но как только эти умники устыдились своей глупости — или, может, испугались как следует — и вернули призраку его законное имущество, всё тут же стихло и больше никогда не повторялось. Вот такая история!»

Когда обед закончился, мистер Харпер снова начал думать, что ему вот — вот велят спуститься с черепом в погреб, и ему опять сделалось не по себе от того, что придётся прикасаться к этакой мерзости да ещё нести её туда, где раньше расхаживал повешенный дворецкий. Но тут мистер Хейвуд поднялся и говорит ему: «Будьте любезны, принесите мне из прихожей жестяную коробку. Я её там оставил». Харпер принёс то, о чём его просили, а мистер Хейвуд отпер коробку, повернулся, взял с каминной полки череп — без особой любви, но и без особого страха (да и откуда было взяться что страху, что любви?), положил его в коробку — тоже не то, чтобы особенно бережно, но и без небрежности — и хорошенько запер крышку на ключ, словно желая убедиться, что больше никто не сможет положить эту упрямую голову туда, куда она ни за что не хотела ложиться. Потом он подхватил жестянку под мышку, поклонился, взял шляпу — и был таков. Взял и коробку, и лежавший в ней череп с собой путешествовать и объездил с ними, почитай, весь мир. Тогда он как раз отправлялся в Испанию. Больше никто из нас не видел ни его, ни тот беспокойный череп, но с той поры ночные буйства совершенно прекратились, как будто их и вовсе никогда не было. Вот вам вся правда, а уж поверите вы мне или нет, миледи и мистер Грант, это дело ваше!

Миссис Брукс замолчала, и какое — то время ни один из её слушателей не произносил ни слова. Наконец Донал заговорил:

— Какая странная история, — сказал он. — А самое странное в ней то, что некоторые обитатели иного мира даже за сто пятьдесят лет никак ума набраться не могут!

— Ну, тут я ничего вам не скажу, мистер Грант, — откликнулась экономка. — Что вы себе надумаете после моей истории, это дело ваше, я тут ни при чём. Вы человек учёный, знаете куда больше моего. Но если вокруг столько людей живут себе поживают до глубокой старости да только ума — то так и не наживают — хоть бы раз что разумное сказали или сделали! — то я не удивляюсь, что и в ином мире они ничуть не лучше! Народ — то каждый день умирает; вот и получается, в ином мире мёртвых гораздо больше, чем здесь живых.