— Ты не клирик, — сказал карлик в лиловой рубахе и ярко-желтом жилете. В руках он держал бумажник Персиваля и, скривив рожу, перебирал банкноты. — Не действующий клирик.

— И что?

— И ничего. Чего надо?

— Руки развяжи.

Карлик покачал головой и, сунув бумажник в карман жилета, упер палец в нос Перси.

— Ты расскажешь, чего тебе надо, или Джованни свернет тебе башку. Хочешь?

Итальяшка заурчал и тяжело хлопнул в ладоши.

Вот же скотство. И надо было так влипнуть? А все из-за чего? Из-за доброты душевной, дури неизбывной и запашка мерзости, каковым тянуло от дома на Мэйфилде. Погеройствовать захотелось? Искупить добрым делом все дела прочие, не особо добрые. Таки и вот результат.

— Ты Бакстер будешь? — спросил Персиваль, глядя в глазенки карлика. Хитрющие. И сам похож не то на торгаша, не то на шулера.

— А если я, то что?

— Ничего. Привет тебе от хозяина твоего…

Карлик дернулся и посерел.

— …Марчиолло.

— Ты… ты… — он махнул рукой и затрясся, словно в горячке. — Марчиолло… он не Марчиолло никакой.

— Знаю. А чего тебя перекорежило-то так? Испугался?

Лезвие выскользнуло из рукава и прижалось к шее.

— Я, может, испугался, — прошипел карлик. — А ты сейчас сдохнешь. Кто тебя послал? Дайвел? Как он меня нашел?

— Ша! — Персиваль попытался отодвинуться, но лезвие потянулось следом. — Кто такой Дайвел?

— Сам знаешь!

— Бакстер! — тонкий женский голос заставил карлика отпрянуть, и ножик исчез. — Ты же обещал, Бакстер, что сдашься!

— Ему?! Лукреция, ты не понимаешь! Его послали, чтобы убить меня! И тебя! И Джо, хотя ему уже все равно.

— Не кипиши, никого я убивать не буду.

— Заткнись! — лезвие вновь нырнуло под горло, и рука, его державшая, крепко подрагивала.

Глядишь, и обойдется еще?

— Видишь, он не будет убивать! — из темноты выступила девочка в кружевном платьице. И только когда она подошла совсем близко, Перси понял — не девочка. Женщина, только крохотная. Небось, такую и ведром накрыть можно. — Он просто…

— …просто, милая леди, будет, если ваш дружок угомонится и расскажет все, как оно есть. И тогда, быть может, получится вытащить и его, и вас. И куколку вашу.

Последнее Персиваль сказал наугад, но по тому, как переменился в лице Бакстер, сообразил — в точку. Вот то-то же! С нормальным человеком Перси, глядишь, и управился бы. А как управится, когда человек этот изнутри и не человек вовсе?

— Что ты еще знаешь?

— Что девица Эмили из дома на Мэйфилде — кукла. И что родичи ее крепко нервничают… только, сдается, не совсем о том они нервничают. Угадал?

Молчит. Пялится. Желваки на щеках так и ходят.

— Меня наняли, — продолжил Персиваль.

— Кто?

— Князь Хоцвальд.

Поверит? Скользкий моментец, неприятственный. Но вот карлик убрал нож и буркнул:

— Допустим. Развязывать не буду. Чего хочешь?

— Найти девушку. Она жива?

Бакстер скривился и неловко пожал плечами.

— Лучше скажи, что жива.

— Он… он хотел сохранить матрицу.