— После того, как всё это закончится, я имею в виду эту историю, мы проживём долгую и счастливую жизнь….

— Вместе?

— Надеюсь, да. Не перебивай! Так вот мы проживём долгую и счастливую жизнь. И каждый вечер будем играть в «чапаева»….

— Я, кстати, чемпион каземата по «чапаеву»!

— Не перебивай, чемпион каземата! Мы будем играть в «чапаева» на раздевание.

— А дальше?

— А дальше как получится. Но ты можешь пофантазировать!

— Что ж, считай, что фонтан запущен. Но подчёркиваю: не я начал этот провокационный разговор. — тут меня осенила мысль, которая до того не приходила в голову. — Послушай, Наташенька, а ведь не так давно — помнишь, перед полётом на Даннемору? — ты сказала мне, чтобы я не пытался залезть к тебе в душ…

— Помню, конечно.

— Почему ты мне это сказала? Или, спрошу иначе: откуда ты знала, что я попытаюсь это проделать?

— Ты же меня сам на сей счёт предупреждал.

— Я тебя?! — ужаснулся я. — Когда это я так нажраться?

— По телефону, в Петербурге. Летом две тысячи шестого года.

Я прекрасно помнил свой телефонный разговор с Наташей по телефону в июле две тысячи шестого года. И твёрдо знал, что ничего подобного ей не говорил. Гм-м, оказывается, я плохо знаю собственное прошлое! Даже тогда, когда ясно его помню. Кроме того, в размышлениях над этой пикантной ситуацией я вдруг поймал себя на мысли, которая даже смутила меня своей еретичностью: не может ли оказаться так, что мы с Наташей имеем сейчас за плечами совершенно разные версии прошлого?

Что делать гусару, если жить ему осталось мало, а ещё не всё шампанское разлито по хрустальным бокалам? Можно поставить этот же вопрос в расширенной, так сказать, трактовке: что делать красному комиссару, если жить ему осталось мало, а ещё не весь спирт разлит по ляминевым кружкам? Наконец, этот самый вопрос можно сформулировать предельно общо: как надлежит поступать донскому казаку, если жить ему остаётся мало, а выпито ещё далеко не всё?

Ответ — как это не удивительно — во всех трёх случаях окажется одинаков: спешить!

О-о-о, как я спешил!

Время, отпущенное на мою жизнь стремительно утекало, сжигая остатки прежнего оптимизма подобно тому, как серная кислота выжигает волосы на ногах вместе с кожей и ногтями. Пока Антон Радаев где-то в глубинах космоса морщил могучий лоб в бесплодных попытках отыскать противоядие от введенной мне отравы, я готовил реализацию своего финального выхода на историческую авансцену. Я уже не раз раздумывал над тем, чтобы сделать «ход конём» и нанести неожиданный визит штандартенфюреру СС Отто Гибельхакеру: расспросить у него о взаимоотношениях полиции Нерона со Службой Политической Безопасности «цивилизаторов», и поинтересоваться адресом замечательного мужчины в чёрном, того самого генерального комиссара второго ранга, что не пожелал открыть мне чарующую тайну своего имени. Разумеется, дело было даже не в самой личности обладателя наглухо застёгнутого чёрного плаща — в конце-концов, мало ли законспирированных придурков шатается по всем закоулкам нашей необъятной Вселенной (я и сам такой!). Генеральный комиссар второго ранга нужен мне был для дела прозаически-героического: я бы очень желал подвергнуть его интенсивному допросу с выниманием зубов без анестезии и мелкофрагментарному отчленению конечностей. И всё для того, чтобы узнать у этого гада место расположения той самой «машины времени» посредством которой я был отправлен в прошлое, на встречу с Натальей Тихомировой. Здорово получилось бы, если б я угнал эту машину у «цивилизаторов» и доставил её Совету Атаманов Донской Степи!

Разумеется, так просто сесть на Нерон и броситься задавать нескромные вопросы было бы с моей стороны верхом неблагоразумия.