— Это что, предложение руки и сердца?

— А как вы думаете, что еще я могу предложить даме с вашим воспитанием и характером?

— Вы ведете себя нелепо.

— Этот корабль сведет меня с ума. Повсюду люди. Я хочу остаться с вами наедине. А здесь пойти некуда. Я хочу показать вам, что значит быть по-настоящему любимой.

— Я уже сказала, что прекрасно знаю, что значит быть любимой по-настоящему. Меня всю жизнь окружали любящие люди. Более того, я уже сообщила вам, что нашла взаимопонимание с одним очень дорогим мне человеком на родине. По возвращении я собираюсь выйти за него замуж.

— Я этому не верю. Я пожала плечами.

— Верите или нет — от этого ничего не меняется.

— Знаете, я все равно вас не отпущу. Я не тот человек, чтобы, встретив единственную женщину в мире, на которой хотел бы жениться, позволить ей ускользнуть.

— Вы очень властный человек и привыкли поступать по-своему. В этом я не сомневаюсь. Однако сейчас тот случай, когда по-вашему не будет. Ввиду того, что я только что сказала, будет лучше, если мы с вами будем меньше видеться.

Милтон рассмеялся:

— Временами вы просто безупречная английская мисс. Мне это нравится. Но на самом деле это не вы.

Он неожиданно повернулся ко мне, заключил в объятия и страстно поцеловал. Меня так прежде никогда не целовали. Я пыталась оттолкнуть его и сразу ощутила, насколько он силен. У меня перехватило дыхание, я разозлилась, и в то же время меня охватило возбуждение.

Наконец, Милтон отпустил меня.

— Вот так, — заявил он. — Как жаль, что мы не можем остаться где-нибудь одни.

— Вы что, не можете понять, что на свете есть люди, решительно настроенные сопротивляться тому, что вы считаете своими неотразимыми чарами?

— Я слишком недалек, чтобы понять это, — заявил Милтон.

Я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним. Я знала, что должна рассердиться, и попыталась изобразить гнев.

Признаться честно, мне все это доставляло большое удовольствие. Мне не могло не льстить то, что Милтон обратил именно на меня свое внимание. Чутье подсказывало мне, что у него, должно быть, было множество любовных приключений, и я не могла или не должна была обманывать себя, думая, что он считает меня другой, нежели его прежние победы. А сейчас он несомненно применял давно испытанный метод.

Но хоть я и не верила в его искренность, меня влекло к нему так, как не влекло прежде ни к одному мужчине. Это было чисто физическое влечение, какого я никогда не испытывала к Реймонду. Несмотря на то, что полностью отдавала себе отчет в том, что как человек Реймонд лучше Милтона.

Я возмутилась:

— Надеюсь, это больше не повторится.

— Значит, вы плохо меня знаете, если так думаете, но вы на самом деле не на это надеетесь. Возможно, в действительности вы рассчитываете, что это повторится.

— Мистер Хемминг, я вынуждена просить вас прекратить этот вздор.

— Как церемонно звучит.

— Я и хочу быть церемонной.

— Должен признаться, в этом есть своя прелесть. Когда вы, наконец, признаетесь себе в своих истинных чувствах, я услышу: «Я люблю вас, мистер Хемминг».

— Этого вы никогда не услышите.

— "Никогда" — это не самое разумное слово. Часто людям приходится менять свое мнение. Так будет и с вами.

— Вы, должно быть, большой оптимист, раз так считаете.

— Вы очень резки со мной. Но это мне и нравится.

— Странные у вас вкусы.

— У меня самые лучшие вкусы в мире. Я выбрал женщину — настоящую королеву, Снегурочку, которую я растоплю и обнаружу подо льдом идеальную страстную женщину — единственную в мире, достойную стать мне парой.