— Все ушли! — закричал Каан. Не осталось ни единого грейдера, ни одной бетономешалки, ни одного башенного крана или вагончика–бытовки, не осталось бараков, кантин и клубов, исчезли сварщики, каменщики и стропальщики, и даже прорабов, начальников участков, мастеров и крановщиков — и тех не было видно. Как будто бы буря засосала их в бездну неба, чтобы никогда не возвращать обратно. Раэл–младший и его младший брат пролезли под забором и ворвались в новый и совершенно пустой мир.

Они осторожно прокрались по тенистым улицам между колоссальными контрофорсами сталеконверторов. Из пугали редкие крики пустынных птиц и собственные искаженные отражения в путанице металлических труб. Когда стало ясно, что фабрика совершенно пуста, мальчишки воспряли духом.

— Йихиии! — завопил Каан Манделла в сложенные рупором ладони.

— ЙИХИИ ЙИхи Йихии йихиии, — отозвалось эхо от отстойников и рудных конвейеров.

— Посмотри сюда! — закричал Раэл–младший. У подножия громоздящихся в небо трубопроводов и дымовых труб стояли, аккуратно припаркованные, две сотни самосвалов. Мальчишки, ловкие, как обезьяны, вскарабкались на ярко–желтые грузовики и излазили их все, повисая на ручках дверей и лесенках, скатываясь в кузова, в каждом из которых легко поместилась бы вся гасиенда Манделла. Бьющая ключом энергия погнала их от грузовиков к пандусам и мостикам, на которых можно было играть в опасные трехмерные игры, болтаясь между трубами и каналами системы фильтрации руды. Повиснув на одной руке над зияющим жерлом бункера погрузчика, Каан Манделла издал восторженный вопль.

— Раэл! Ух ты! Гляди! Поезда!

Гимнастические джунгли химического производства были немедленно покинуты ради ожидающих их двенадцати поездов. Пытливые исследователи никогда прежде таких не видели — каждый был больше километра в длину и прицеплен к двум локомотивам Железнодорожной Компании Вифлеем Арес класса 88, соединенных тандемом. Ощущение дремлющей мощи, излучаемое заглушенными токамаками, повергло мальчиков в благоговейное молчание. Раэл–младший коснулся ладонью бока одного из этих титанов.

— Холодный, — сказал он. — Выключен.

У него была книга про поезда, дедушка подарил на семь лет.

— «Эдмунд Ги», «Андреев крест», «Неукротимый», — читал имена черно–золотых левиафанов Каан Манделла. — Что будет, если один внезапно заведется?

Раэл–младший вообразил, как реакторы с ревом оживают, и это так напугало его, что он заставил Каана оставить спящих гигантов в покое и повел его в другую часть комплекса, до которой они еще ни разу не добирались во время своих нелегальных посещений игровой площадки.

— Как будто это другая Дорога Отчаяния, — сказал Каан.

— Дорога Отчаяния, какой она должна быть, — сказал Раэл–младший. Они оказались на краю маленького, но совершенно настоящего города с население в шесть тысяч обитателей, или, лучше сказать, рассчитанного на шесть тысяч обитателей, поскольку он был пуст, как склеп. Это был весьма упорядоченный город: белые саманные дома с красными черепичными крышами (ибо некоторые вещи настолько священны, что даже Корпорации Вифлеем Арес не под силу их изменить) выстроились вдоль широких улиц, которые расходились от центральной площади, как спицы от ступицы колеса. В конце каждой улицы, где она соединялась с кольцевой дорогой, находились полицейский участок Компании, школа Компании, культурно–спортивный центр Компании и депо Компании с маленькими электрическими трициклами.

— Эй! Смотри, какие! — орал Каан, нарезая круг за кругом на трехколесном багги. — Давай, обгони меня!

Раэл–младший принял вызов, ударом ноги завел трицикл и они помчались по пустым улицам Стальграда мимо пустых домов, пустых магазинов, пустых школ, клубов, чайных, врачебных кабинетов и церквей — пустых пустых пустых, как глазницы черепа; они вопили как оглашенные и поднимали клубы красной пыли, пробравшейся даже в это стерильное место.