Внезапно в Б. А. Р./Отеле похолодало. Лимаал Манделла улыбнулся и спросил:

— Я выиграю?

— Твой мяч у борта. Ты выиграешь. Но посмотри сюда, белый шар, шар Любви, не сдвинулся никуда. И шар Ответов — вот этот, лаймово–зеленый — лежит в Великом Круге, в то время как пурпурные Вопросы — в Изменениях и Изменении. Ты отправишься туда, чтобы найти ответы на свои вопросы, и их ты найдешь, только вернувшись домой, где останется твое сердце.

— Мое сердце? В этом городе? — Лимаал Манделла рассмеялся неприятным смехом, слишком взрослым для девятилетки.

— Так говорят шары.

— А говорят ли шары, когда Лимаал Манделла должен умереть, старик?

— Взгляни на черный шар Смерти. Посмотри, как он лежит рядом с Надеждой на линии между Словом и Тьмой. Твоя величайшая битва состоится там, где покоится твое сердце, и проиграв ее, ты проиграешь все.

Лимаал Манделла снова расхохотался. Он хлопнул себя по карману рубашки.

— Мое сердце, старик, в моей груди. Это единственное место, где оно покоится. Во мне.

— Отменно сказано.

Лимаал Манделла раскрутил черный шар Смерти кончиком пальца.

— Что ж, мы все умрем, и никому не дано выбрать время, место и способ смерти. Спасибо вам за предсказание, господин О'Рурк, но я сам построю свою судьбу — на шарах. Снукер — игра для рационалистов, а не мистиков. Скажи, не слишком ли глубокомысленно для девятилетнего? Но ты играл хорошо, ты играл лучше всех. Однако девятилетнему пора отправляться в постель.

Он вышел, а Трюкач О'Рурк собрал свои магические шары и гадальную ткань.

После этого вечера Лимаал Манделла уверился в своем величии. Несмотря на то, что из рационализма он не поверил щедрым посулам шаров, в глубине души он уже видел свое имя начертанным среди звезд и стал играть не на любовь или деньги, но на силу. Его слава крепла всякий раз, когда он разносил какого‑нибудь заезжего геолога, геофизика, ботаника, патоботаника, почвоведа или метеоролога. Выигранные деньги ничего не стоили, он привык выставлять выпивку всем присутствующим. Весть о Лимаале Манделле распространилась по железной дороге — легенда о парне из Дороги Отчаяния, которого нельзя победить в его родном городе. Поток юных охотников за головами, горящих желанием низвергнуть легенду, не иссякал, а только ширился с каждым новым поражением. Как планеты из его детских кошмаров, катящиеся шары сокрушали всех соперников Лимаала Манделлы.

Как‑то ранним утром, в его десятый день рождения, в день совершеннолетия, когда очередную победу на зеленом поле скрыл наброшенный на него чехол, а стулья отправились кверху ножками на столы, Лимаал Манделла подошел к Персис Оборванке.

— Мне нужно большего, — сказал он ей, моющей стаканы. — Должно быть что‑то большее, что‑то далеко отсюда, где огни ярче, музыка громче, а мир не закрывается в три часа три минуты. И я этого хочу. Бог мой, я хочу этого больше всего на свете. Я хочу повидать мир и показать ему, насколько я хорош. Где‑то там есть ребята, которые сталкивают миры, как бильярдные шары — и я хочу сразиться с ними, поставить свое искусство против их. Я хочу убраться отсюда.

Персис Оборванка поставила стакан и долго смотрела в предутреннюю мглу. Она помнила, каково это — оказаться запертой в маленькой, унылой дыре.

— Я знаю. Я знаю. Но выслушай вот что, один раз. С сегодняшнего дня ты мужчина и хозяин своей судьбы. Ты решаешь, куда она тебя поведет. Лимаал, мир примет любую форму, какую тебе захочется.

— Ты хочешь сказать — уходить?

— Уходи.