— Он демон. Он Старший и личный убийца Князя.

Город светился, солнце, поднявшееся из-за горизонта, уже дотягивалось до улиц золотыми пальцами лучей. Вдали поблескивала Сена, выныривавшая из-под земли где-то в пригородах, а Эйфелеву башню венчала колонна света — прозрачный шпиль, таявший и пропадавший из виду по мере того, как небо из серого окрашивалось в розовый цвет. Даже здесь ощущалась вибрация башни — гигантской антенны, собиравшей негативную энергию и выводившей ее из города.

— Прекрасно. А то я не знала.

— Что я могу рассказать такого, о чем ты не знаешь? — Маккинли подошел ко мне сзади, и у меня стало покалывать спину. — Джезу Кристус. Он всем рискует ради тебя!

Спрашивать у Маккинли, чем рискую я сама ради Джафа, я не стала.

Чтобы население Парадиза снова наполнило колодец энергии, приведя фоновый уровень в норму, потребуется несколько дней. Думаю, все псионы в окрестностях почувствовали головную боль и головокружение, пока их организм приспосабливался к пониженному уровню энергетических потоков.

«Мои поздравления, Дэнни. Ты умеешь везде находить друзей».

Отзвуки Действа в Нотр-Дам до сих пор ощущались и были узнаваемы, как отпечатки пальцев. Такова специфика работы с энергией — она оставляет индивидуальный след. Если когда-нибудь о моем поступке прознают, меня ждет слава. Но вряд ли. Власти Гегемонии не заинтересованы в огласке, особенно если они, будучи марионетками Люцифера, затеяли свою игру. Да и Джафримелю такая слава не с руки. Мне тоже, раз и я нынче играю в дьявольские игры. Мое дыхание затуманило стекло, оставив на нем влажный кружок.

— Знаешь, мне это осточертело: все подряд мне указывают, будто я довела Джафа до падения.

— А что же ты сделала?

«Что я сделала?»

— Я просто старалась выжить. Дьявол вдруг пожелал, чтобы я кое-кого убила, и у меня самой были на это причины. А потом все вышло из-под контроля. Но прежде чем до меня это дошло, один демон сумел проделать кое-какие генетические манипуляции, а потом и вовсе...

Кружок от моего дыхания расплылся. Я прижалась лбом к прохладному пуленепробиваемому стеклу, тихонько гудевшему и от наложенных на него линий энергетической защиты, и от ветра, постоянно обдувавшего здание. Слова застряли у меня в горле. Зачем я пытаюсь объяснить это ему?

— Здесь нет моей вины. — «Все-таки есть». — Забудь. Я просто хотела кое-что выяснить.

— А почему бы тебе не спросить его самого?

Вот тупица! Можно подумать, я не пыталась сделать это тысячу раз.

— Он не отвечает. Или лжет. Послушай, Маккинли, у меня к тебе одна просьба. Помолчи...

К счастью, он заткнулся. Я прислонилась лбом к стеклу и стукнула в окошко рукоятью Фудошина. Раз. Два. Три. На счастье. Ева расстаралась на новые ножны из усиленной древесины, очень изящно выточенные и покрытые черным лаком.

— Мне это не нравится, — пробормотала я. — Совсем не нравится.

Маккинли хранил молчание. Скрипнув портупеей, я отодвинулась от окна и оглядела комнату. Кровать под синим бархатным покрывалом, достойная принцессы. Кушетки с такой же обивкой, столики на гнутых ножках, заставленные изысканными безделушками и гудящие сонной демонской магией. На полу светлый кремовый ковер с густым ворсом, в котором легко потерять упавший кредитный диск. Яркость электрического освещения убывала по мере того, как на востоке разгоралась заря.

По коже у меня пробежали мурашки, ледяные пальцы коснулись щек — дурное предчувствие. Надвигалось какое-то событие, и что бы это ни было, его приход неминуем. Оно уже несется, словно мяч вниз по склону.

Черная дыра в сознании тут же напомнила о себе. Из ее глубин доносились звуки, схожие с теми, что слышались из-за стены. Они недвусмысленно свидетельствовали о пребывании там существ, чуждых человеческой природе.