Саймон с гордостью наблюдал за происходящим. Он не пил, поскольку кровь все еще неприятно постукивала в висках после вчерашнего канканга, но ему было так тепло и хорошо, как будто он опрокинул целый мех. Защитники Сесуадры были рады прибытию союзников — любых союзников. Тролли были малы ростом, но Саймон еще со времен Сиккихока помнил, какими храбрыми бойцами они себя показали. И хотя все равно было мало надежд на то, что люди Джошуа смогут остановить Фенгбальда, но по крайней мере обстоятельства теперь были лучше, чем днем раньше. А лучше всего было то, что Ситки торжественно просила Саймона сражаться вместе с троллями. Насколько он мог понять, они никогда не просили об этом утку, так что это, безусловно, была большая честь. Кануки высокого мнения о его храбрости, сказала Ситки, и о его верности Бинабику.

Саймон не мог не гордиться собой, хотя и решил пока что держать это при себе. Оглядывая длинный стол, он радостно улыбался всякому, чей взгляд встречался с его взглядом.

Когда появился Джеремия, Саймон заставил его сесть рядом с собой. В компании принца и других «высоких лиц», как называл их Джеремия, бывшему мальчику свечника гораздо больше нравилось прислуживать Саймону в качестве его личного слуги — что Саймон вовсе не находил удобным.

— Это неправильно, — проворчал Джеремия, уставившись на чашу, поставленную перед ним Саймоном. — Я твой оруженосец, Саймон. Я не должен сидеть за столом у принца. Я должен наполнять твою чашу.

— Глупости! — Саймон беззаботно махнул рукой. — Здесь все совсем не так. Кроме того, если бы ты ушел из замка тогда же, когда я, приключения были бы у тебя, а я бы трясся в подвале в обществе Инча.

— Не говори так! — задохнулся Джеремия, и в глазах его внезапно появился ужас. — Ты не знаешь… — Он пытался овладеть собой. — Нет, Саймон, даже не говори так — ты можешь накликать беду, а вдруг это сбудется? — Выражение его лица медленно менялось, страх уступал место задумчивости. — Кроме того, ты в любом случае не прав, Саймон. Со мной не могло случиться такого — дракон, волшебный народ — ничего подобного. Если ты не видишь, что ты особенный, значит, — он набрал побольше воздуха, — значит, ты просто глупый.

От этого разговора Саймону стало еще более неловко.

— Ты уж остановись на одном, особенный или глупый, — проворчал он.

Джеремия уставился на него, пытаясь осмыслить сказанное. Казалось, он собирался продолжить эту тему, но потом на лице его появилась насмешливая улыбка.

— «Особенно глупый», пожалуй, подойдет тут лучше всего, раз уж ты настаиваешь.

С облегчением почувствовав под ногами более твердую почву, Саймон окунул пальцы в чашу с вином и брызнул в лицо Джеремии, заставив своего друга шипеть и отплевываться.

— А вы, сударь, ничуть не лучше. Но ничего. Я совершил помазание и отныне буду называть вас сир Глупо Особенный. — Он еще раз брызнул вином.

Джеремия зарычал и ударил по чаше, расплескав остатки вина на рубашку Саймона, потом они начали бороться, хохоча и колотя друг друга, как разыгравшиеся медвежата.