В полукруге стояли Хотвиг и его люди, возвышавшиеся над остальными, как рощица молодых деревьев. Серый утренний свет серебрил их волосы, рассыпался бликами на доспехах и шлемах. Саймон старался не думать о тех, кто должен был бы быть здесь, но не мог, — например, о Хейстене и Моргенсе.

На пороге стоял сам Джошуа, Найдл висел у него на боку. Серебряный обруч принца сверкал в слабых солнечных лучах. Рядом с Джошуа была Воршева, ветерок трепал ее длинные волосы.

— Кто явился к моему шатру? — громко и медленно спросил Джошуа. Улыбка скользнула по губам принца как бы в насмешку над его суровым тоном.

Бинабик старательно выговаривал слова:

— Тот, кто имеет достоинство, чтобы именоваться рыцарем, принц, служащий тебе и Богу. Это Сеоман, сын Эльференда и Сюзанны.

— Кто ответит за него и подтвердит, что все это правда?

— Я, Бинбиниквегабеник из Йиканука, я буду подтверждать истинность сказанного.

Бинабик поклонился так изысканно, что в толпе раздались смешки.

— Прошел ли он обряд ночного бдения и исповедался ли после?

— Да… — ответил Стренгьярд, — да, он сделал это.

Джошуа снова улыбнулся:

— Пусть Сеоман выйдет вперед.

Маленькая, сильная рука Бинабика вытолкнула Саймона вперед. Он сделал несколько шагов и опустился на одно колено в мягкую траву. Холодок пробежал по его спине. Джошуа помолчал несколько секунд, а потом тихо заговорил:

— Ты прошел испытание, Сеоман. Ты не устрашился великой опасности, рисковал для меня жизнью и вернулся с честью. Теперь перед лицом Господа и славных рыцарей я прошу тебя встать и жалую тебе титул и звание, как и другим славным мужам, хорошо послужившим мне. Одновременно на плечи твои ложится тяжесть, равная той, которая уже лежит на их плечах. Клянешься ли ты с честью принять все это?

Саймон глубоко вздохнул, на всякий случай повторяя про себя слова, которым его научил Деорнот.

— Клянусь верно служить Узирису Эйдону и моему господину. Клянусь поднимать упавших и защищать слуг Божьих. Я не устану в моем служении. Я буду защищать жизнь и честь моего принца в любой беде и напасти. Я клянусь в этом моим именем и честью, призывая в свидетели Элисию, Мать Господа нашего Эйдона.

Джошуа шагнул вперед и положил на голову Саймона свою единственную руку:

— Посвящаю тебя в рыцари, Сеоман. Оруженосец!

Джеремия вышел вперед:

— Я здесь, принц. — Его голос слегка дрожал.

— Принеси его меч.

Джеремия приблизился к ним с клинком в руках. Блеснуло острое, прекрасно отполированное лезвие. На мгновение Саймону показалось, что это не Торн, но через секунду он понял, что ошибся от волнения. Как можно было не узнать знаменитый Торн?!

Свершается… Великое событие, которого он ждал так долго. Саймон дрожал от восторга и нетерпения. Рука Джошуа на голове показалась ему такой же тяжелой, как меч в руке. Саймон смотрел в землю, чтобы никто не видел, как он покраснел.

Пока Джошуа пристегивал ножны к его ремню, Саймон взял меч, дрожа, поцеловал клинок и сотворил знак древа, словно посылая его к ногам принца.

— На службу вам, сир.

Принц взмахнул рукой, достал из ножен сверкающий Найдл и возложил его на плечо Саймону — на правое, на левое и снова на правое.

— Перед лицом Бога и товарищей своих встань, сир Сеоман.

Саймон, пошатываясь, поднялся. Вот и все. Он стал рыцарем. Ему казалось, что душа его сейчас устремится к небу.