Теперь о тревожном, то бишь о монголах. Они, похоже, везде. Брат еще был полон сил, когда нам встретился человек, вернувшийся из земель, именуемых Персией. Он сказал, что народы, там проживающие, пребывают в ужасе и тоске, ибо кочевники непрерывно их атакуют. Очевидно, Персия — это страна, которую мы зовем Бу-Са-Ин. Сам странник родом из города Сье-Ла-Ши, его еще называют Ширазом. Хотя он и не был на родине несколько лет, но письма от близких сказали ему об отчаянном их положении.

      Я потом взялась наводить справки сама и поняла, что все обстоит много хуже. Монголы на деле уже в Персии, они разоряют ее. Кроме того, поговаривают, что эти разбойники захватили и Золотую Империю, но в это я что-то не верю. И очень жалею, что не имею возможности получать вести от вас, они бы, я знаю, меня подбодрили. Конечно, имперской армии ничуть не страшны нечесаные людишки на кудлатых лошадках. Да и Господь наш, разумеется, более поощряет порядок и благоденствие, чем тех, кто их разрушает. Он отвернется от варваров, втянувших народы в войну.

      С молитвами и с любовью ко всем вам, а также с надеждой, что ваше благословение принесет утешение душе моего брата, я вручаю это письмо купиу из Браддура и попечению Господа нашего, по воле которого творятся все земные дела.

      Мей Су-Мо, сестра Мея Са-Фонга, по дороге к Пу-На

      ГЛАВА 10

     Стражники, дошагав до тронного зала, уважительно расступились, позволяя чужеземному гостю войти.

     — Ага, — протянул раджа, разглядывая незнакомца и отмечая, что шелк его одеяния очень хорош, — значит, ювелир сдержал свое слово.

     — Сдержал, но я мог ему не поверить, — хладнокровно откликнулся Сен-Жермен. Привстав на одно колено, он поклонился в европейской манере, затем поднялся на ноги. — Достойному следовало послать с ним какой-нибудь знак.

     Имеешь возможность атаковать — атакуй, хотя бы в форме упрека. Рискованный шаг, но, чтобы с тобой считались, можно пойти и на риск.

     Датинуш озадаченно повернулся к придворным. Их было четверо. Ближе всех к трону стояли Гюристар и мрачноватый брамин, из-за которых выглядывал местный поэт Джаминуйя, однако раджа обратился к почтенному старцу, походившему на купца.

     — Ну, Куангосан, что ты нам скажешь?

     Торговец оторопел и вытаращил глаза.

     — Великий владыка, конечно же… несомненно, это человек с Запада, — сбивчиво забормотал он. — О том говорят и его глаза, и цвет кожи… однако… — Старец икнул и умолк.

     — Однако Запад обширен, — иронически подсказал Сен-Жермен, затем повторил ту же фразу по-гречески и по-арабски.

     Куангосан, пришедший в совершенное изумление, растерял все понятия о приличиях.

     — Ты последователь пророка? — вскричал он по-арабски. — Ты исповедуешь ислам?

     — Нет, — сказал Сен-Жермен, подражая изысканному стилю своих арабских учителей. — Скорблю, что ввел вас в заблуждение, но это, поверьте, не входило в мои намерения. Разумеется, тот, кто вложил себя в руки Аллаха, дарует свое снисхождение тому, кто менее мудр.

     Торговец кивнул и сказал, осторожно подбирая слова:

     — Сам я не иду за пророком, но три моих брата вступили на этот путь.