— Это разочаровало тебя? — Ирония в его голосе проскользнула невольно, но приносить извинения он более не желал.

     — Нет, привело в ярость. — Падмири отошла от окна, за которым все так же заливисто щелкали беззаботные соловьи. — Ты в плохом настроении. Ты тяжело ранен. Пожалуй, сейчас не следует что-либо с тобой обсуждать.

     — Я чувствую себя хорошо, — вскинулся Сен-Жермен и упал на подушки. Предательская слабость вернулась, и это бесило его. Он был близок к срыву.

     — Я тоже… несколько не в себе, — призналась Падмири. Сен-Жермен недоуменно пошевелил бровями. Что она хочет сказать? — Тамазрайши мертва. У нее нет наследника. Так что на какое-то время княжество Натха Сурьяратас вверено мне. Стражники… те, что остались в живых, поклялись меня защищать.

     — Значит, теперь ты… рани? — Сен-Жермен прикрыл веки. Все кончено. Он теряет ее навсегда. — Ты рани, а я инородец. И… и то, что я есть. Так обстоят дела.

     Светильники вновь зашипели, и тревожные всполохи света усугубили пронзившую его боль.

     — Думаю… теперь нам нельзя быть вместе. — Сделав еще два шага, она опустилась перед ним на колени и замерла.

     «Ты же еще вчера готовился к смерти и не очень-то вспоминал о Падмири, — напомнил себе Сен-Жермен. — Почему же тебе так больно сейчас? Ладно, с этим вопросом покончено, но… имеются и другие».

     — Что с Руджиеро?

     — Он благополучно переправился через границу. Я… Я послала к нему гонца. — Она коснулась его руки, но он все равно был далек. И холоден, словно их разделяло море.

     — Благодарю. — Пауза. — Он… не слуга мне, а друг. И даже больше, чем друг. — Пауза. Ну сколько можно молчать?! — Где мы находимся?

     — Где? Ты имеешь в виду этот дом? — По лицу ее пробежала тень. — Прежде тут жил мой дядя. Его казнили. Брат решил оставить особняк за собой. Велел держать здесь рабов, хозяйство и прочее. Но так ни разу и не приехал сюда. О доме забыли. Все. Я тоже забыла. Один человек напомнил о нем.

     — А что с твоим домом?

     — Думаю, там все в порядке. Я отправила слугам письмо. — Падмири протянула к нему руку и осторожным движением поправила прядку волос, мешающую ему смотреть на нее. — Им велено беречь твои вещи.

     — Благодарю.

     Сен-Жермен кивнул. Скорей себе, чем Падмири. Появлялась возможность восстановить свои силы, повалявшись с денек на карпатской земле. Правда, он опасался, что этого ему может и не хватить. Слабость никогда еще не бывала столь продолжительной, она пугала его.

     — Нельзя ли отправить меня туда прямо сейчас?

     Глаза Падмири расширились.

     — Что значит — прямо сейчас?

     Он погладил ее по руке. Перебрал — один за другим — все ее пальцы.

     — Падмири, я не раз говорил, что не хочу злоупотреблять твоей ко мне расположенностью. Вот весь ответ.

     Ей явно было этого мало. В уголках темных глаз блеснули слезинки. Она всеми силами пыталась их удержать.

     — Ах, Падмири, — вздохнул Сен-Жермен.