В нижний зал вкатились три ополченца, крикливо требуя наполнить их чаши вином. Какой-то пьянчуга зашевелился и громко рыгнул, троица побежала к нему.

     Дверь отворилась.

     — Да заходите же! — прошипела Чи-Ю. — Не хватает, чтобы они вас увидели.

     Сен-Жермен быстро шагнул в покои военачальницы и уже там спокойно сказал:

     — Вам нечего опасаться. Сейчас мимо них можно провести и слона. Никто ничего не заметит.

     Чи-Ю наморщила лоб.

     — То-то и плохо. Я рада, что поставила у ворот надежных людей. Они, случись что, хотя бы поднимут тревогу, которая, впрочем, ничему не поможет. Мы совершенно небоеспособны.

     Китаянка поежилась и поплотней запахнула свой тонкий халат. Проблеск молнии на мгновение затопил комнату призрачным светом.

     — Мне следовало прийти раньше, — сказал Сен-Жермен, чтобы что-то сказать.

     — Возможно, да, а возможно, и нет, — рассеянно пробормотала Чи-Ю, вслушиваясь в дальние рокоты грома. — Я весь вечер читала.

     — Что-нибудь увлекательное?

     Она указала на свиток, белеющий под бумажным настольным фонариком.

     — Мо-Цзы.

     — Мо-Цзы, — повторил он, исподволь наблюдая за ней, благо его собственное лицо оставалось в тени. — Мо-Цзы. Мыслитель, осмелившийся критиковать Канга Фу-Цзы, ненавидевший агрессивные войны. Что вы читали? Его трактат о вселенской любви? Или что-то другое?

     Чи-Ю взглянула на него с изумлением:

     — Вы знаете наших классиков?

     — Разумеется, и не только. Вас это удивляет?

     Сен-Жермен сделал шаг к столу. Свет фонариков наконец озарил его гладкий лоб и тонкий прямой нос с чуть искривленной горбинкой. Чи-Ю вспыхнула, заметив, что губы гостя кривятся в ироничной усмешке, и только тут осознала, что почти не одета.

     — В инородцах — да.

     Она принялась сворачивать свиток, потом, приостановившись, сказала:

     — Я читала от том, как Мо-Цзы ходил по деревням, обучая простых селян приемам борьбы с наседавшими на них со всех сторон приспешниками мелкопоместных князьков, поглощенных междоусобными сварами. Мне казалось, что в его наставлениях я смогу отыскать что-то полезное и для нас.

     — Ну и как? Отыскали?

     — Очень немногое. Пригодное разве на то, чтобы дать занятие земледельцам.

     Китаянка вздохнула, перевязывая свиток шелковой лентой, потом с некоторой заминкой спросила:

     — Скажите все же, почему вы пришли так поздно?

     — Я ведь уже говорил, что меня задержали дела. — Он улыбнулся. Неожиданно для себя и не вполне понимая чему. Тон китаянки был очень серьезен.

     Убедившись, что свиток надежно свернут, Чи-Ю уложила его в футляр, который незамедлительно был помещен на высокий стеллаж. Ее вдруг охватило смущение, острое и беспричинное, словно в детстве, но смешанное с незнакомым доселе ощущением странного удовольствия. Китаянка переплела пальцы рук, затем с нарочитой непринужденностью разняла их.

     — Ши Же-Мэн…

     — Да?

     Она отвернулась к окну.