— Иду домой. И тебе лучше быть в кровати голой, со стрелкой на твоей киске, которая говорит, что она принадлежит мне. У тебя пять минут.

Его властные прикосновения, с любовью.

Его безусловная любовь, которую я не заслужила.

Его улыбка, опьяняющая и очаровательная.

Он был для меня всем.

— Я больше чем уверен, что я только что увидел, как наш сосед Боб Джонс выгуливает курицу. Я не шучу. Давай проверим позже. На этот раз я нанесу боевой раскрас, если ты обещаешь не пытаться снова разрисовать мой член. Он будет в штанах, поэтому ему не нужна маскировка.

Его юмор. Его глаза. Его щетина. Его губы.

То, как он заставлял меня улыбаться, несмотря на мое настроение.

Все, что у меня осталось — это слабый запах на его одежде, сообщения на моем телефоне и выцветшие фотографии в моем альбоме.

Взявшись за воротник рубашки, я подношу его к носу и вздыхаю, вспоминая мужчину, который должен был быть моим всегда, и все еще живущий в моей памяти.

Но, к сожалению, память о нем со временем слабеет. Его запах исчезает, его смех стихает, и его теплые объятия растворяются, и я чувствую холод.

То, что должно было быть любовью, было легко сломано. Сломано и потеряно.

На мои щеки и рубашку падают слезы, с грустью и болью, из-за потерянных воспоминаний.

Это вся моя, ничем не наполненная, жизнь.

Я теряюсь в своей печали, когда мой телефон подает звуковой сигнал о сообщении. Сквозь слезы я смотрю на текст.

Аманда: Я люблю тебя, Холлин. Какое бы ты решение не приняла, я всегда буду с тобой. Позвоню завтра.

Бросив телефон на журнальный столик, я глубоко вздыхаю, пытаясь остановить слезы.

— Возьми себя в руки, Холлин. Я действительно больше не хочу быть этим человеком. Не хочу быть в таком состоянии. И не хочу снова разочаровывать единственного человека, который остался со мной, когда я оттолкнула всех остальных.

Я сажусь и убираю волосы с лица, посмотрев на брошюру, которую оставила Аманда.

Дорогая Жизнь.

Учим жить заново.

Готова ли я снова жить? Нет, но я не хочу потерять и Аманду. Я забираю брошюру и беру ее с собой в кровать, оставляя свой телефон и сообщения Эрика. Не сегодня. Я уже достаточно разбита. Я не засну от его голоса.

Остановившись в коридоре, я схватилась за стену, опустив голову. Думая о том, что не слышу голос Эрика в моей голове, когда закрываю глаза. Могу ли я это сделать?

Смогу я уснуть в тишине? Нет. Возвращаясь к журнальному столику, я откладываю брошюру и беру телефон, быстро открыв приложение Voxer, чтобы прослушать сообщение.

— Я люблю тебя, Тростинка. Никогда не забывай об этом.

Мое горло сжимается, ноги слабеют. Я падаю на пол, хватаясь за столик, рыдаю еще сильнее.

Начать жить.

Я не уверена, что смогу.

Джейс

— Поздравляю.

Пожилая женщина в розовом медицинском халате и маской, свисающей с ее шеи, передает мне крошечный сверток из одеяла нейтрального цвета. Такой легкий и теплый.

Дрожащими руками я беру шесть фунтов и две унции «любви моей жизни» и смотрю на нее.

Воздух покидает мои легкие, прежде чем я оглядываюсь и беру единственное, что может поставить меня на колени.

Маленькая девочка.

Маленький носик, красные щечки, закрытые глазки и прекрасные пухлые губки. Она такая маленькая, такая крошечная, такая невинная.

Она ничего не знает об этом мире. О трудностях, предрассудках, недостатках и возможностях. Но она будет знать одно — мою любовь к ней. По крайней мере, я надеюсь на это.

Я не знал, что можно кого-то так быстро и безоговорочно полюбить.