Какого черта?

Я смотрю на Аманду, которая улыбается. А затем смотрю на коробочку, в которой находится кольцо с бриллиантом. И которое выглядит очень дорого.

— Эм, ты делаешь мне предложение?

У меня странное состояние, но это кольцо вызывает у меня желание ответить «да».

— Нет, это мое кольцо.

— Что… — я смотрю на Мэтта, который сияет от гордости. А затем на Аманду, которая является самой легкомысленной из всех, кого я знаю. — Вы обручились?

Это неожиданная новость для меня.

Она кивает и хлопает в ладоши:

— Так и есть.

Пробегаясь взглядом по кольцу, я думаю о краже и бегстве в Мексику.

— Почему ты не носишь его? Разве не так обычно делают, когда обручены?

— Потому что мы не хотели, чтобы ты видела, — отвечает она со вздохом.

— Подожди.

Я встаю, одна из штанин на брюках поднялась до моего колена, рабочая рубашка Эрика собралась вокруг моей талии, а носки повисли на ногах.

— Хочешь сказать, что это произошло не сегодня?

Немного прищурившись, а затем, улыбнувшись, она медленно кивает:

— Уже четыре месяца.

— Четыре месяца? — кричу я. — Это произошло четыре месяца назад? Какого черта вы мне не сказали?

— Посмотри на себя, Холлин, — она проходится взглядом по моему внешнему виду. — Ты едва работаешь. В остальное время ты одета в рубашки Эрика, просматривая видео вашей свадьбы или прослушивая сообщения, которые вы отправляли друг другу в приложении Voxer. Я не думала, что правильно говорить тебе об этом.

Нервно кивнув, я начинаю злиться, хватая кольцо.

— Значит, ты решила подождать четыре месяца, прежде чем сообщить своей лучшей подруге о том, что вы обручились. И вывалить на меня эту новость в канун Нового года — в праздник для пар?

— На самом деле, праздник для пар — День Святого Валентина, — говорит Мэтт, показывая пальцем наверх.

— Заткнись, Мэтт, — огрызаюсь я.

Он поднимает соус табаско и выходит на кухню. Я надеюсь, он сожжет себе язык.

— Холлин, я не хочу ссориться, — подойдя ко мне, она забирает кольцо из моей руки и надевает на свой палец. Эта штука сверкает, выделяясь в темноте комнаты. — Я пришла, чтобы отдать это.

Она сует руку в карман, и я думаю, что она покажет мне положительный тест на беременность. Но вместо этого она вручает мне брошюру.

— Что это?

Первое предложение, которое я вижу на мягкой бумаге, говорит: «Хотите изменить свою жизнь?». Я мысленно закатываю глаза. Самосовершенствование. Это не первый раз, когда она это делает. Церковная группа, в которую она пыталась заставить меня пойти несколько месяцев назад. Это было еще то удовольствие — с их ужасным выбором чая и группой людей, средний возраст которых был в районе шестидесяти лет.

— Эта программа «Дорогая Жизнь», здесь в Денвере.

Бросив брошюру на журнальный столик, я скрещиваю руки на груди:

— Дай угадаю. Это то, где мы будем рассказывать о своих чувствах?

Она качает головой.

— Нет. Это поможет тебе снова начать жить, — она останавливается и собирается с мыслями. — Холлин, я очень тебя люблю. И меня убивает наблюдать, как ты тратишь свое время зря. Эрик хотел бы…

— Не надо мне говорить о том, что он хотел бы, чтобы я продолжала жить дальше. Не впутывай его в это, — говорю я.

Каждое сказанное слово будто пропитано ядом.