У них уже вошло в привычку после совместной практики, три раза в неделю, заходить в одно из многочисленных маленьких кафе в Бетрисанде, благо, Институт располагался недалеко от парка.

— Слушай, — сказал Пита рассеянно, — а может, сегодня ко мне, а? Твой младший, ты говоришь, сегодня у бабушки...

Майлик подумала.

— А это удобно?

— А что, нас кто-то контролирует? — поинтересовался Пита. Майлик улыбнулась, пожала плечами.

— Ну что... пойдем.

Они вышли вдвоем, каблучки Майлик застучали по широким ступеням входа, облицованным камнем. Наставница была на голову ниже своего ученика. И совсем, подумал Пита, не выглядит на свой возраст. Ильгет, и то кажется старше, а ведь Ильке еще нет и тридцати. Она жутко изменилась на Квирине, лицо постарело, не понять, в чем именно это изменение — морщин нет, седины тоже, просто выражение глаз... А вот Майлик — еще совсем как девчонка, хоть ей и сорок. Маленькая, быстрая, стремительная, черные кудри коротко стрижены, и этот ароматный легкий пробор на макушке... Все в Майлик казалось Пите восхитительным.

Он не знал точно, когда возник этот интерес к наставнице. Долгое время он воспринимал ее как высшее существо, но сейчас-то оказывалось, что он куда способнее ее, и уже почти мастер, и наверняка превзойдет свою учительницу. Квиринская техника перестала быть для него мистической тайной. И однажды он заметил, что Майлик надела новое пестрое платье из легчайшей полупрозрачной ткани.

Так бывало уже не раз. Пита, еще ни о чем не думая, увлекался красотой, а ведь все женщины красивы по-своему. Такой, как Майлик — маленькой и темноволосой, у него еще не было. Однажды ему вдруг стало интересно, а как она будет выглядеть без одежды... а как ощущается ее кожа под рукой. Пожалуй, с этого момента и возникло настоящее влечение. Ильке еще была здесь. Питу всегда удивляло и возмущало ее неприятие подобных вещей, все это, конечно, от ее сектантской настроенности, жить нужно свободно, и любовь может быть только свободной, загонять самого себя в клетку — и ты потеряешь вообще всякий вкус к жизни. И какое право она имеет рассматривать его, как собственность? Это унижало Питу. Но с другой стороны, чтобы избежать скандалов, он решил ничего ей не говорить о Майлик, тем более, и говорить-то было нечего, между ним и Майлик ничего еще не случилось... кроме брошенных вскользь взглядов, касаний, откровенных разговоров. Он уже многое знал о Майлик. Он жалел ее — жизнь Майлик лишь внешне казалась красивой и благополучной. Уже третий раз она замужем... первый муж бросил ее, ушел к другой. Второй погиб, это на Квирине самый распространенный случай, погиб в Космосе, Майлик зареклась выходить замуж за эстаргов, но получилось так, что уже через год она сошлась с близким другом второго мужа. Тоже планетологом. Жили они не очень хорошо, главным образом, потому, что муж часто уходил в длительные экспедиции. Когда дети были маленькие, еще оставался дома, а вот теперь, похоже, она долго его не увидит. Да уже и не очень хотелось, привыкла как-то... Нет, у нее никогда не было друзей... в этом смысле... других мужчин. Ты что, Пита? Это невозможно. Большие темные, почти круглые глаза глядят с недоумением.

Они здесь, на Квирине, похоже все разделяют точку зрения Ильгет. Ну это мы еще посмотрим...

Пита ходил с Майлик в кафе и осторожно касался под столом ее руки — и будто ток пробивал. Она смотрела на него беззащитными, как у оленя, влажными большими глазами, и иногда казалось, глаза эти молили — что же ты делаешь со мной? Он знал, что ей уже хочется его видеть... каждый вечер они созванивались и болтали, часами. Неизвестно о чем. Лишь бы просто поболтать... посмотреть друг на друга.

... Дверь квартиры распахнулась перед Питой.