Ей расхотелось мороженого. Но неудобно не доесть. Она заскребла по дну ложечкой.

— Знаешь, или любовь есть, или ее нет. Если она бы была, то этот твой Бог ни в коем случае просто не позволил бы нам совершить грехопадение, он бы что-то сделал, сказал, чтобы этого не произошло. А если ее нет... вот тут и начинаются требования — будь таким, да этаким, да сделай выбор.

Ильгет вдруг вспомнила сагона. На душе стало очень нехорошо.

В назначенный день мать Питы, Эдика и ее сумрачный сын-подросток, с тремя огромными контейнерами (из которых разрешили взять лишь один) явились в космопорт. Ильгет лишь удивлялась энергии и предприимчивости свекрови — надо же, мгновенно решиться на такой серьезный шаг.

На обратном пути на Квирин она почти не общалась с родственниками — те вели себя так, как будто на космических кораблях летали всю свою жизнь, и даже умудрялись поучать Ильгет. Никакая помощь им явно не требовалась. Свекровь быстро расспросила соседей, летящих туда же, обо всем необходимом. Ильгет же снова бродила по кораблю, наслаждаясь последними неделями спокойной беззаботной жизни.

Ей, впрочем, оставалось еще два месяца жизни на Квирине. Но месяцы эти были наполнены суматошной, иногда тяжелой до непереносимости учебой, Ильгет еще надеялась сдать экзамен на первое звание — но о собственной карьере пришлось на время забыть. Они готовились к новой акции на Визаре, на этот раз им предстояла настоящая война.

Ильгет почти перестала обращать внимание на то, что творится с Питой, с родственниками. Свекровь с Эдикой сразу же поселились в прекрасных квартирах, выбили себе, помимо эмигрантского пособия, еще какие-то виды помощи (Ильгет о таких и не слышала), словом, устроились весьма благополучно. К тому же свекрови не нужно было сдавать эмигрантский минимум и работать, по возрасту она могла уже получать минимальную пенсию. Сына Эдики пристроили в школу, но что-то там у него не очень ладилось.

Пита теперь частенько бывал у родственников. Чуть ли не каждый день. Ильгет это радовало... Ильгет стала бояться присутствия Питы. Все это было очень нехорошо, она исповедовалась отцу Маркусу, но так и не знала, что же делать со всем этим.

Отселиться и жить одной? Но Пита, вроде, не собирался с ней расставаться. И кажется, любовниц у него все же не было. Нехорошо это по отношению к нему...

Некогда, некогда. Не до того. Каждый день — бег, рэстан и стрельба, и тактика, и многочасовые занятия на полигоне. Занятия с арбалетами, с мечами — мало ли что, на Визаре все возможно. Психотренинг. И многое другое... Вечером Ильгет просто валилась в кровать и засыпала в изнеможении.

К счастью, Пита, вроде бы, уменьшил претензии к ней.

Глава 11. Выстрел в спину.

Искэйро принес хорошие новости — в Дымном Святилище группа согласилась с предложенным планом.

Теперь он сидел рядом с Арнисом, по обыкновению, молча. Арнис уже и сам привык молчать почти всегда — с килийцами нельзя иначе. Говори только по делу. Иначе ты не мужчина. А так хочется иногда просто поболтать с кем-то...

Ничего. Успеется еще. Арнис тщательно обдумал фразу и произнес.

— Когда свет сомкнется (килийская идиома утра, совершенно бессмысленная здесь, в подземелье), один из воинов должен будет попасть в Дымное Святилище и ждать там начала. Кто сделает это, Искэйро?

— Аванг, — подумав, ответил килиец. Арнис кивнул. Поднялся, перешел на свое спальное место. Встал на колени, он уже давно перестал стесняться и скрывать что-либо, и начал молиться. Килиец молча смотрел на него, все так же сидя на корточках.

Помолившись, Арнис лег. Все остальные уже лежали, кое-где раздавался болезненный хрип, не все выдерживали жизнь в подземелье и сырость святилища — цеха по производству дэггеров.