Он склонил голову и задумчиво посмотрел на меня через плечо. Прежде чем я успела среагировать, прежде чем успела подумать, он прижался своим ртом к моему. Губы к губам, а потом улыбнулся и нерешительно кивнул, как будто почти поверил в то, что я сказала.

   И это было нормально. Потому что я не собиралась прекращать говорить ему то, что он хотел услышать. Никогда.

   Больше мы особо и не разговаривали. Жарили на костре еду, с удовольствием ее ели, а потом еще сидели несколько часов у костра, пока тот почти не погас. Мы затушили костер и поплелись обратно в дом. Моя голова была полна всевозможных мыслей, над которыми хотелось думать и над которыми совсем не хотелось размышлять.

   Но была одна вещь, о которой я не могла перестать думать.

   И эта одна конкретная мысль не выходила у меня из головы, когда мы вошли в дом, а после я пошла в душ, потому что насквозь пропахла дымом. С той же мыслью я одевалась. В общем, я сказала себе, что живем лишь раз. Всего раз.

   И где-то в глубине души я была тем самым храброй двадцатилетней личностью, которая уже совершила то, что недавно еще даже вообразить не могла. За исключением того раза. Теперь когда я была с кем-то, кто по-настоящему любил меня. Любил и не скрывал этого. Потому что не боялся.

   Потому что нечего было бояться.

   Но если бы это было так, Аарон никогда бы не выдал мне свою «грязную» тайну.

   Никогда.

   Поэтому, когда я увидела полоску света, проникающую из-под двери его комнаты, дверь слегка приоткрылась, я стряхнула покалывание, исходящее от моих пальцев, и сказала себе, что я стала другим человеком. Я уже не та, кем была еще несколько недель назад.

   Я еще немного приоткрыла дверь, нервы под кожей гудели, пытаясь убедить меня, что я испугалась. Я старался не обращать на них внимания.

   Если я и собиралась быть храброй для кого-то, так только для Аарона.

   - Аууу? - попыталась позвать я, но вышло очень тихо, почти шепотом.

   Поэтому, когда я увидела полоску света, проникающую из-под двери его комнаты, дверь слегка приоткрылась, я стряхнула с себя оцепенение, и сказала себе, что я стала другим человеком, чем была всего несколько дней назад.

   - Да, - сказала я, открывая дверь шире. - Можно войти?

   - Ты не должна спрашивать, Рубс, - сказал он с упреком в голосе. - Как будто я когда-нибудь скажу тебе, что не хочу тебя видеть.

   Как он мог так поступать со мной?! Проглотив комок в горле, я наконец широко распахнула дверь и шагнула внутрь, закрыв и заперев за собой дверь. Аарон не сводил глаз с моего лица все это время, очевидно осознавая, что я только что вышла из душа, потому что мои волосы были влажными, собранными в узел на макушке. Я улыбнулась ему, когда подошла к его кровати и села на край ближайшего к нему угла.

   - Накупалась? - спросил он, поднимаясь на ноги, держа в руке чистую футболку и боксеры.

   Я кивнула, изо всех сил стараясь не обращать внимания на бабочек в моем животе, сходящих с ума от того, что, черт возьми, я собиралась сказать.

   Должно быть это было написано на моем лице, потому что Аарон спросил:

   - Что случилось?

   - Ничего, - прохрипела я.

   Он приподнял бровь.

   - Точно тебе говорю.

   Его бровь не опустилась.

   - Аарон.

   - Руби.

   - Аарон, без шуток.

   - Руби, без шуток.

   Я застонала и со вздохом упала обратно на его кровать, уставившись в потолок, как будто он мог дать мне волшебные стальные шары, которых мне не хватало всю жизнь.