– Что ж она за него сразу не вышла? - спросил он, стоя у окна и глядя на двор. - Зачем тянула столько лет?

– Не знаю. Может, тебя ждала. Может, боялась. Наши-то все её уговаривали, Митро - тот с утра до ночи зудел, как бабка древняя: выходи, выходи, дура… А сейчас уж тянуть некуда, князь в Париж с посольством уезжает, а туда только законную супругу можно.

– Понятно. Ну - дай бог.

– Подойди ко мне.

Он не послушался. Упрямо стоял у окна до тех пор, пока Варька не подошла сама, не взяла его за руку и не усадила насильно у стола.

– У тебя кровь. Сильно порезался? Как был бешеный, так и остался… Чего разошёлся-то? Совсем, что ли, плохо здесь?

– С чего ты взяла? - Илья опустил голову, понимая, что сейчас хочешь не хочешь, а придётся врать. Противно было до дрожи в коленях, но Илья знал:

правды о своей жизни с Маргиткой он не расскажет под ружьем. Никому.

Даже Варьке.

– Что ты на меня так смотришь? Чего ты сама себе напридумывала? Слава богу, хорошо живу. Что детей пока нет - это пустяки, Маргитка сейчас в тяжести, к зиме управится. Деньги есть, лошади есть, дом есть… Внуков вон целая охапка, покою в доме никакого… Чего ещё надо?

Варька молчала. Умолк и Илья. Через минуту тишины он осторожно поднял взгляд. Сестра сидела, подперев голову рукой, и изумлённо смотрела на него.

– Слушай, Илья, ты что - голову мне морочишь? - почти с испугом спросила она. - Ты ума лишился?!

Он не ответил. Варька негромко, глядя в окно, сказала:

– Вот не думала, что у нас с тобой до такого дойдёт. Ты что, Илья, решил, что я за эти годы ослепла? Или из ума выжила? Хорошо он живёт, посмотрите на него, люди добрые… А то я не знаю, зачем ты в эту дыру зарылся! Жену от цыган прячешь, позориться не хочешь, только и всего! Была я в Симферополе, мне крымы рассказали, почему вы оттуда съехали! И в Кишинёве была, там вас лаутары местные тоже хорошо помнят! А что ты с девочкой сделал? Во что ты её превратил?! Да для того она, что ли, родилась, чтобы за твоей кобылой по свету таскаться?

– Ну, тут ты меня не совести! - вспылил Илья. - Она, что ей лучше, сама выбирала! Я ей не навязывался!

– Дурак, ты ей в отцы годишься! Думать надо было, прежде чем на девчонку зелёную лезть! Я ведь, когда вы пришли, Маргитку даже не узнала.

Присмотрелась, только тогда поняла: взаправду она… Что ты с ней сделал?

Она же весёлая была, красивая, светилась вся… А теперь глаза как у кошки одичалой. И что это у неё с лицом? Бьёшь ты её, что ли?

Варька спросила это будничным тоном, но ему вся кровь бросилась в лицо.

Не глядя на сестру, Илья пожал плечами.

– Ну, было.

– И есть за что? - поинтересовалась Варька.

– Да вроде пока особо не за что…

– Молодец, морэ… Ну, а чего ты отворачиваешься? Твои дела. Живи так, коли в радость. Но только я тебя попросить хотела…

– О чём?

Варька отпила вина из стакана. Вздохнув, сказала:

– Мы сегодня в вашем городе поём, в парке. Народу будет много, знаю, что и цыгане явятся… Прошу тебя - не приходи.

– Это почему ещё?

– Незачем.

– Ну, давай, расскажи, сестрёнка, куда мне ходить! - взорвался Илья. - Знаю я, чего ты беспокоишься: за Настьку боишься. Да не бойся, не полезу я к ней!

– Ещё бы. Этого не хватало. Она ведь только в последний год понемногу успокаиваться начала, а раньше всё тебя ждала. Как я в Москву приеду - вцепляется, как репей: "Где Илья, что с ним, как живёт?" А я ей и рассказать-то ничего не могу, сама не знаю, где тебя носит. Настька мне не верила, обижалась, плакала… Впору было вовсе в Москву не приезжать.