|
Она и не подозревала тогда о том, что их ждет, о неведомых дорогах, предначертанных судьбой. Судьбой, о которой с трепетом и восхищением поведал ей великий евнух Осман Ферраджи. "Вам суждено встретиться вновь... Звезды рассказали мне самую удивительную историю любви между этим мужчиной и тобой... Впрочем, он уже близко... человек будущего". И тот голос произнес: "Нет. Слишком рано! Он должен оставаться в этом мире..." "Мы ничего не знаем, - думала она. - Мы считаем себя хозяевами своей жизни. Нам кажется, что это мы управляем своей судьбой. Но у каждого удара колокола свое значение в Небесах". - Теперь я знаю, что чуть не умерла, - сказала она ему при следующей встрече. - Ведь я увидела всю свою жизнь, а говорят, что такое случается в минуту смерти. Мне казалось, что я в Алжире, но самое ужасное было то, что, будучи пленницей Исмаила, я знала, что еще не нашла вас. И испытала горькое разочарование. Он ласково провел пальцем по ее лицу. В морщинках у глаз искрилось лукавство. - Теперь я понимаю, почему в бреду вы заговорили по-арабски. И постоянно призывали Колена Патюреля - "короля рабов". - Но ведь ему предстояло освободить меня из гарема, чтобы я встретилась с вами! - Вы так настойчиво призывали Колена, что я попросил его незамедлительно прибыть в Салем. - Из Голдсборо? Как же ему удалось приехать так быстро? - вздрогнула она, вновь обеспокоенная тем, что утрачивает ощущение времени. Он рассмеялся и признался, что подшучивает над ней. На самом деле его приезд был оговорен заранее: Колену предстояло прибыть в Салем одновременно с нами для встречи с коммерсантами из Голдсборо Мерсело и Маниго, и их партнерами из Новой Англии. На борту его корабля находились Адемар, его жена и Иоланда со своим пятимесячным младенцем. У Анжелики было слишком пусто в голове, чтобы она стала искать другие объяснения этому счастливому стечению обстоятельств. Да, она и вправду чуть было не умерла. И даже два раза, а если быть совсем точным, то три. Все сошлись на этой цифре. Разногласия вызывало лишь определение наиболее драматического момента, когда и в самом деле все решили, что "это конец". Для одних он наступил тогда, когда с душераздирающим криком, которому вторил рев маленькой Онорины в соседней комнате, она откинулась назад, одеревенелая и мертвенно-бледная. Для других это случилось в разгар грозы в кромешной тьме ночи, когда из-за сжигающей ее лихорадки дыхание стало столь прерывистым, что просто не замечалось, а сердце готово было остановиться, устав биться в таком сумасшедшем ритме. Но самый опасный кризис, во время которого она едва "не ускользнула от них", был первый, когда на ее восковых губах увидели райскую улыбку. Решили, что она забылась сном, и все внимание было обращено на "чудом исцеленного" крошку . Вдруг ее муж и "колдуньи" бросились к ней, и потекли страшные минуты, когда в бездонной тишине принимались непостижимые решения, сходились неимоверные силы. Присутствующие вздохнули лишь после того, как с ее губ исчезла эта потусторонняя улыбка, делавшая ее такой красивой... для вечности. Лихорадка вновь накрыла ее восковое лицо пылающей волной: но это было все-таки лучше, чем неземная улыбка. Весь следующий день прошел без перемен. Однако к вечеру, когда за окном разразилась гроза, последовали два других кризиса, и все решили, что она не выживет. Северина рассказала ей, что в тот вечер Онорина, которую удалили от нее и за которой она присматривала, вдруг бросилась лицом вниз, завыв как одержимая, кусая руки. |
