Если бы вы знали, что я сейчас чувствую, вы бы бежали от меня без оглядки.
Ветер разметал пряди ее волос по щекам. По вопросительному выражению ее сумрачно потемневших глаз он увидел, что она не поняла смысла его слов.
– Вы такая тонкая, Лили. Вы знаете, о чем я вам говорю?
Она покачала головой, и ее губы слегка приоткрылись. Он услышал едва различимый звук разлепляющихся влажных губ и легкий вздох.
Он затаил дыхание и, сделав над собой усилие, продолжал:
– Те женщины, которых я знал, были… Вы понимаете, что я подразумеваю под словом «знал», Лили?
– Женщины, которые были… с которыми вы были близки? Таким образом, как обычно мужчина и женщина становятся близки? – Она прижала кончики пальцев к губам. – Я чувствую себя полной идиоткой. Образ моей жизни не позволил мне многого узнать о таких вещах, за исключением того, что я могла прочитать и увидеть. Ну, еще, конечно, сплетни. Но я знаю, отношения какого рода вы имеете в виду.
Он мог смело поклясться жизнью, что она имела об этом самые смутные представления.
– Очень хорошо. Женщины, которых я знал, не похожи на вас.
На этот раз от ее странного смеха все перевернулось у него внутри.
– К несчастью. Для них и для меня, – признался он. – Они были – как бы вам объяснить – весьма незатейливы. Я не могу найти другого слова для того, чтобы определить их. Они занимали и развлекали меня. И, в свою очередь, они наживались на мне. Сказать иначе значило бы покривить душой. Но вы не такая. И вы должны быть рады этому. – Он-то уж точно был рад.
– Вы хороший человек. По-настоящему хороший. Не беспокойтесь о моих переживаниях. Я умею трезво смотреть на вещи, как это умеют делать такие женщины, как я. Мы умеем примириться с тем, что нельзя изменить. У меня нет к себе жалости.
– Да почему она должна быть? – Гнев, нахлынувший на него, был внезапен и неожиданно силен. – Потому что какое-то злобное существо оскорбило вас? Из зависти, поверьте мне. Такие оскорбления можно нанести исключительно из зависти к вашей нежной, неиспорченной красоте.
– Я не красива! – Слезы заблестели в свете луны на ее ресницах. – Но это не трагедия. Это просто факт. И ни к чему вести такие разговоры. Вас, должно быть, раздражает эта чепуха.
Он невольно крепче сжал пальцами ее шею. Она не противилась, и он стал легонько поглаживать ее кожу, и все внутри него сжалось от чувств, нахлынувших на него. Он совсем потерял голову и был этому рад!
– Вы рискуете, Лили Эдлер.
Она фыркнула и пробормотала: «Чепуха», – но как-то неуверенно.
– Посмотрите на меня, – приказал он. – Посмотрите на меня, мисс.
Она не послушалась, и он, взяв ее за косу, слегка потянул, заставив ее повернуть голову. Слегка запинаясь, она проговорила:
– И чем же я рискую, сэр? Только не говорите больше об угрозе моей репутации, пожалуйста. Никто не знает о том, что мы здесь, более того, этот факт ни у кого не вызовет особого интереса.
Оливер выпустил ее волосы – он заставил себя это сделать. Желание привлечь ее к себе и поцеловать переполняло его. Этого нельзя было делать, это было недопустимой вольностью. Всего один поцелуй – а он очень его хотел – не только был непозволителен сам по себе, он положил бы начало другим вещам, которых он жаждал и которые не должны были произойти до тех пор, пока она не осознает их значения.
Высоко подняв голову, она подала ему свою руку.
– Мы не чужие друг другу, – мягко произнес он. – Только чужие люди пожимают друг другу руки или те, кто боится близких отношений. – Но он все же взял ее руку и поднес к губам, глядя ей в лицо и водя губами по ее кисти, медленно и осторожно исследуя ложбинки между пальцами, и ладони, и все нежнейшие местечки на ее запястье. |