— Вот. Не знаю, устроит ли тебя коньяк, но ничего больше нет.

— Устроит, устроит… — пробормотал Барри, одним глотком осушил живительную влагу и откинулся на спину. Полежав с минуту, снова сел и взглянул на нее совсем уже ясными глазами. — Откуда у тебя такой бальзам?

— От Кларенса остался. — Молли сначала немного печально усмехнулась, потом вдруг расхохоталась. Барри удивленно вскинул брови, и она пояснила:

— Представила себе выражение его лица, если бы он увидел, как ты пьешь его драгоценный коньяк.

Смех ее был столь искренним и заразительным, что Барри вскоре присоединился к ней.

Отсмеявшись, Молли вытерла выступившие слезы и посерьезнела.

— У меня сегодня лекция в девять. Ты пока поспи, а я вернусь, как только она закончится.

Привезти тебе что-нибудь?

— Зубную щетку, набор разовых бритв и газету, — сонным голосом отозвался Барри.

— Новые щетки и бритвы в тумбочке возле душевой кабины. Какую газету?

— «Хронику Сан-Франциско».

— Ладно. Хочешь сейчас чего-нибудь перекусить?

— Не-а… Только спать… — Он снова лег и закрыл глаза.

Молли наклонилась и нежно поцеловала заросшую щеку.

— Спасибо, что ты есть, Барри. Отдыхай. Я скоро вернусь.

В полдень оба сидели в кухне и завтракали.

Барри за время ее отсутствия успел принять душ и побриться. Он настолько переменился, что Молли вздрогнула, выронила газету и чуть не закричала, войдя в квартиру и наткнувшись на незнакомого мужчину. И, только заметив его ухмылку, узнала.

— Вот это да! Ты стал совсем другим человеком!

— Это только внешнее. Внутри я все тот же.

Несчастный, одинокий, к тому же теперь еще и безработный…

Молли ахнула.

— Как безработный? Что случилось, Барри?

Как же твое агентство?

— Я не могу туда вернуться, — ответил он и подобрал уроненную ею газету. — Завтрак готов.

Прошу к столу.

Молли села, машинально взяла вилку и тревожно посмотрела на непривычного, бритого Барри.

— Но почему?

— Ох, Молли… Джош ушел к начальнику моего отдела. Я… я не могу вернуться туда и… Не могу, и все…

Голос его дрожал, и Молли пожалела, что настаивала. Она накрыла его руку своей и тихо произнесла:

— Все пройдет, Барри. Все пройдет…

Он кивнул, потом вдруг признался:

— А знаешь, я ведь сам, идиот, познакомил их. И знал ведь, что Джош понравится Биллу, но все равно познакомил. Хотел нос ему утереть. Вот и утер…

— Но, Барри… прости, если я скажу что-то не то. Но ведь дело не только в сексе…

— Ох, не надо, малышка, не сыпь соль на раны. Они слишком свежи. Я знаю, что ты хочешь сказать, и полностью согласен. Грош ему цена, если он с такой легкостью мог… — Он не договорил, снова тяжело вздохнув. — Ох, как же больно, Молли, как больно… Если бы ты знала…

— Знаю, Барри. Увы, это я знаю слишком хорошо, — еле слышно произнесла она, заставив его вспомнить о том, что выпало на ее долю.

— Да. — Тряхнув головой, Барри пришел в себя и посмотрел ей в глаза, прекрасные, полные печали зеленые глаза. — Прости, малышка, я такой эгоист. Совсем забыл, что тебе намного хуже, чем мне.

— Нет. Ты не эгоист. Далеко не эгоист. И я считаю, что несмотря ни на что, мне очень повезло. Я встретила тебя. Ты настоящий друг, Барри. Ты человек, с которым я чувствую себя совершенно свободно, с которым могу говорить о чем угодно.