Маркиз собирался было спросить, что же такого она слышала о его вечеринках, но тут понял, что экипаж уже подъехал к дому. На ступенях сгрудились слуги в ожидании хозяина, а из гостеприимно распахнутой двери падал желтоватый свет.

– Прикройтесь, – приказал он Каре. – И постарайтесь вести себя как леди.

Слова его прозвучали так, словно он командовал солдатами, но девушка только усмехнулась.

Маркиз, почему-то вдруг испытывая неловкость и сердясь на себя за это, набросил на хрупкие плечи Кары свой плащ.

Как он уже отметил раньше, девушка была маленькой и хрупкой.

Когда они вошли в ярко освещенный холл, в дальнем конце которого виднелась резная лестница из черного дерева с позолотой, маркиз увидел, что плащ его закрывает Кару целиком, ниспадая почти до пола, и выглядит она вполне респектабельно.

– Я неожиданно привез гостью, Ньюмен, – сказал Айво дворецкому. – Попросите миссис Пил прийти ко мне как можно скорее.

– Хорошо, милорд, – с почтительным поклоном произнес дворецкий.

Лицо его не выражало ни малейшего удивления по поводу того, что экономка, которой было почти шестьдесят, должна подняться в два часа ночи, чтобы выслушать указания маркиза.

Не говоря больше ни слова, Айво устремился в библиотеку, где – как это было принято в его доме – стояло блюдо с закусками, которые держали для него наготове всякий раз, когда он приезжал в Брум.

А из кухни, несомненно, уже несут наверх горячий суп – повар всегда дожидался его приезда.

Только после того, как лакей предложил супу Каре, и девушка согласилась, а сам маркиз успел сделать глоток из серебряной бульонницы, украшенной фамильным гербом, он спросил:

– Вам нужно что-нибудь еще?

Айво впервые обратился к Каре с тех пор, как они вышли из экипажа, он даже не смотрел все это время в лицо девушки, отчасти не желая испытать разочарование от того, что мог увидеть.

Теперь, когда Кара сидела перед ярко пылающим камином, так и не снимая его мехового плаща, маркиз отметил про себя, что девушка выглядит не совсем так, как он ожидал.

Увидев в полумраке кареты белокурые волосы, Айво решил, что к ним непременно должны идти в придачу голубые глаза и розовые щечки, что перед ним – типичная английская девушка, похожая на ангелочка.

Но у Кары было круглое личико с изящно очерченным подбородком, напоминавшее по форме сердечко, а глаза оказались не голубыми, а пронзительно зелеными, чуть приподнятыми с краев, и от этого взгляд казался немного насмешливым, что вполне соответствовало ее характеру, если судить по тому, как разговаривала с ним девушка.

На щеках Кары были милые ямочки, и все эти не совсем обычные черты лица уравновешивал нос правильной, аристократической формы.

Айво изучал Кару внимательным взглядом. Люди, боявшиеся маркиза Брума, утверждали, что взгляд этот был пронизывающим, заставлял их поеживаться и нервничать.

Глаза Кары лукаво сверкнули в ответ, ямочки на щеках стали глубже, и девушка с улыбкой спросила:

– Так я лучше или хуже, чем вы предполагали, милорд?

– Как раз пытаюсь решить, – ответил Айво. – С вашей точки зрения, пожалуй, хуже, потому что столь миловидное создание опасно отправлять во Францию даже с провожатым.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Кара.

– Вы слишком молоды, слишком привлекательны и наверняка происходите из весьма респектабельного семейства.

– Но это же просто смешно! – возмутилась Кара. – Вы ничего обо мне не знаете и не стройте лучше никаких предположений. Я – просто надоедливая особа, вторгшаяся в вашу жизнь, потому что мне надо было, чтобы меня кто-то увез из Лондона. И я не хочу, чтобы со мной обращались, как со светской дамой, которой я не являюсь.