Повернувшись спиной к мужчинам, она протянула руки к пылавшему в камине огню.

Девушка чувствовала себя невероятно униженной и испытывала сильные душевные страдания, хотя боль от ран, нанесенных кнутом дяди, не давала ни на мгновение забыть о себе.

Подняв голову от стола, маркиз посмотрел на клочья тонкой ткани, пропитанные кровью, на спине девушки, и губы его плотно сжались.

Айво начал выписывать чек, а герцога привлек к себе поднос со всевозможными спиртными напитками, стоящий на столике у окна.

Не спрашивая разрешения, он подошел к столику, чтобы налить бренди себе и своим людям.

– Я, конечно же, собираюсь выпить за ваше семейное счастье, милорд.

Маркиз даже не поднял головы от стола, и Мэтлок издевательски продолжал:

– Вы скоро обнаружите, что Кара непослушна и чересчур упряма. Так что моим свадебным подарком станет кнут, которым я пользуюсь, чтобы держать ее в узде. Он наверняка пригодится вам в будущем!

Говоря это, герцог подошел к столу и положил перед маркизом кнут.

Айво собрал всю свою волю и по-прежнему не обращал внимания на хамство Мэтлока. Он молча подписал чек и поднялся, оставив его на столе.

Герцог поспешно схватил чек, словно опасаясь, что хозяин дома передумает. Затем тщательно рассмотрел его, убеждаясь, что все выписано правильно, и кивнул:

– Вот и хорошо. А теперь, Брум, не соблаговолите ли показать нам дорогу в свою часовню, которую столь богобоязненный джентльмен наверняка содержит в полном порядке и регулярно посещает.

Мэтлок снова издевался, но маркиз не ответил ему, не желая ронять свое достоинство, а только посмотрел на Кару, которая, услышав слова дяди, встрепенулась и повернулась в их сторону.

Она тут же поняла, что все ждут только ее, и поднялась на ноги.

Девушка была еще бледнее, чем когда они выходили из столовой, только отпечаток руки мерзавца Мэтлока горел на ее щеке, словно красный мак.

Кара проследовала мимо дяди с гордо поднятой головой, и только когда она прошла в дверь кабинета, открытую перед ней маркизом, в голове ее вдруг мелькнула спасительная мысль.

Оказавшись в коридоре, девушка быстро обернулась, захлопнула дверь, из которой только что вышла, и повернула в замке ключ.

Затем, подобрав юбки, Кара побежала так быстро, как только могла – по коридору и на улицу через парадную дверь.

Как и предполагала Кара, кони, на которых приехали в Брум Мэтлок и его подручные, стояли у крыльца. Каждого держал под уздцы грум.

Быстро сбежав по ступенькам лестницы, Кара вспрыгнула в седло ближайшей к ней лошади.

Она села верхом по-мужски и схватила вожжи, прежде чем грумы успели понять, что же, собственно, происходит.

Слуги ошалело смотрели ей вслед, а Кара неслась во весь опор – прочь от дома, к видневшемуся неподалеку мосту через речку.

Проскакав совсем немного, Кара поняла, как сильно устал выбранный ею конь, совсем недавно проделавший нелегкий путь из Лондона.

Она догадалась, что дядя ее наверняка скакал, не выбирая дороги, чтобы добраться до Брума быстрее.

Ведь Мэтлок наверняка опасался, что Кара успеет покинуть Брум до его прибытия, и скакал на бешеной скорости, не жалея лошадь.

У Кары не было ни кнута, ни шпор, и хотя она время от времени ударяла пятками по бокам несчастного животного, очень скоро девушка убедилась, что лошадь просто не может бежать быстрее, чем легкой трусцой.

Проезжая через ворота поместья, Кара обернулась и увидела, что ее преследуют двое всадников.

Нетрудно было догадаться, что ее дядя нашел способ выбраться из запертого ею кабинета и теперь торопился настичь беглянку.

За воротами дорога разделялась в обе стороны. Поскольку Кара помнила, что дорога в Лондон – справа, она направила лошадь налево.

Дорога представляла собой небольшую аллею, идущую вдоль высокой кирпичной стены, которая ограничивала с этой стороны владения маркиза.