– Что тебе говорил отец? – поколебавшись, спросила Франческа, решив начать прямо и откровенно.

– Говорил? – переспросил Джастин.

– Малколм тебе ведь, вероятно, говорил, почему меня нет рядом с тобой? Что именно, Джастин? Я должна знать. Прежде чем мы начнем… понимать друг друга, нам надо понять прошлое. – Франческа, сидевшая на краешке дивана, подалась вперед.

Джастин пожал плечами, явно не желая участвовать в мелодраме.

– Да он почти не говорил о вас, – бросил он, надеясь заставить Франческу почувствовать собственную незначительность. – Я понял одно: он женился на вас по страсти, о которой быстро пожалел. Зная отца, я думаю, он и вас заставил пожалеть. – Сердясь на себя за то, что сказал лишнее, Джастин, добавил: – Вы надоели ему, он – вам. Единственной проблемой, как я понимаю, были мы. Альциона и я.

– Флейм, – поправила сестра.

– Извини, Флейм и я, – Он улыбнулся ей и снова повернулся к матери. – В данных обстоятельствах, как я понимаю, вы поступили совершенно логично. Поделили детей: мальчика отцу, девочку – матери. Все очень просто.

Франческа закрыла глаза, ощутив боль в горле, которая мешала ей говорить.

– Что-то в этом роде я и собиралась услышать…

– И вы росли, – медленно сказал Оуэн, – считая, что мать оставила вас по собственному желанию?

Джастин вдруг напрягся, словно ступил на тонкий лед. Ему это не понравилось.

– Это так и было.

– Нет, не так, – покачала головой Франческа.

Она не повысила голоса, не произнесла ничего напыщенного. Просто отвергла привычный для Джастина факт.

– А разве это имеет значение?

– Ну конечно, имеет! – воскликнула Флейм, и состояние ее души отразилось в голосе и во взгляде. – Как ты можешь так говорить?! Мама никогда не оставляла тебя. Не бросала! Малколм заставил ее уйти!..

Джастин посмотрел на сестру, удивленный внезапной вспышкой страсти. А ей-то что? Она выросла в уютном доме, с мамой, в светлом и спокойном мире итальянской семьи.

– Папа заставил ее уйти? – Джастин специально употребил слово «папа» и увидел, как Флейм виновато вспыхнула.

– Да, именно так и было, – кивнула Франческа. – Я узнала о его любовной связи… Не буду отрицать, это и стало поводом нашего развода. Но Малколм совершенно обезумел, когда я попыталась забрать тебя. Он вышвырнул меня из дома, заявив, что я могу оставить себе Флейм, но не тебя.

Джастин долго молчал. Он-то знал своего отца. Но все равно!..

– А почему вы не боролись за меня?!

Франческа вздрогнула. Материнским чутким ухом она уловила упрек и поняла, как надрывалось его сердце, сколько страданий скрывалось за его гневом.

– Я боролась.

– Она боролась!

– Она боролась. Как одержимая!..

Все трое заговорили одновременно. Но последняя фраза принадлежала Флейм. Она прозвучала очень страстно.

– Я росла вместе с тобой, Джастин, хотя ты этого не знаешь. Каждый день мама, дедушка, адвокаты занимались тобой. Я росла, постоянно слушая их разговоры о судебных заседаниях, об отказах, о том, как можно законным путем вернуть тебя. И всегда Мал… наш отец выигрывал. Мама плакала ночами, проиграв очередной раунд. Она сражалась за тебя, пока ты рос. Она боролась всем своим существом. Я знаю. Я видела. – Голос Флейм задрожал от волнения и непролитых слез, и она глубоко вздохнула. Она должна заставить его понять! Раз и навсегда.