Граф пожал плечами.

— Что бы они там не делали, это временно. Порядок требует жертв. Запомните мои слова.

— Слишком высока цена, граф.

— А чего здесь жалеть! Что мы имеем сейчас? Мелкие удельные княжества, раздробившие Европу? Войны? Бесконечные войны… Мало кто сумел прожить жизнь, ни разу не участвуя в них. Все без конца изменяется. По крайней мере Гранбретания предлагает постоянство.

— И страх, мой друг. Я не могу согласиться с тобой.

Граф налил себе вина, выпил и, зевнув, сказал:

— Ты слишком серьезно воспринимаешь такие вещи, Богенталь. Если бы ты повидал с мое, ты бы знал, что зло скоро проходит, либо само — от скуки, либо его искореняют другие. Лет через сто гранбретанцы станут здоровой и добропорядочной нацией.

Граф подмигнул дочери, но она, видимо, соглашаясь с Богенталем, не улыбнулась в ответ.

— Пороки этих варваров слишком укоренились, чтобы столетие излечило их. Один вид их солдат чего стоит. Эти раскрашенные звериные маски, которые они никогда не снимают, эти странные одежды, что они носят даже в жару, их позы, их походка… Они безумны, и их безумие наследственно, Богенталь покачал головой. — И наша пассивность — молчаливое согласие с ними. Нам следует…

— Нам следует пойти и лечь спать, мой друг. Завтра мы должны присутствовать на открытии праздника, — сказал, поднимаясь с кресла, граф.

Он кивнул Богенталю, поцеловал дочь, легко коснувшись губами ее лба, и покинул зал.

3. Барон Мелиадус

Ежегодно, в один из теплых дней после окончания летних работ, жители Камарга устраивают большой яркий праздник. Дома утопают в цветах; люди одевают богато вышитые, нарядные одежды; по улицам бродят молодые быки, и важно выступают стражники. А ровно в полдень в античном каменном амфитеатре, что на краю города, начинается коррида.

Зрители, пришедшие сюда, рассаживаются на гранитных скамьях, тянущихся по всему амфитеатру. На южной стороне арены небольшая часть трибуны скрыта под красной шиферной крышей, поддерживаемой резными колоннами. С обеих сторон это место закрывают коричневый и алый занавесы. Там расположились граф Брасс, его дочь Иссольда, Богенталь и старый фон Виллах.

Из этой своеобразной ложи они могли видеть почти весь амфитеатр и слышать взволнованные разговоры публики и нетерпеливое фырканье удерживаемых в загонах животных.

Вскоре с противоположной стороны трибун зазвучали фанфары шестерых стражников в украшенных перьями шлемах и нежно-голубых плащах. Их бронзовые трубы вторили шуму хрипящих быков и веселящейся толпы. Граф Брасс поднялся с места и сделал шаг вперед.

Крики и аплодисменты стали еще громче, когда люди увидели его, улыбающегося и поднявшего в приветствии руку. Дождавшись тишины, граф начал традиционную речь, открывающую праздничный фестиваль.

— Почтенные жители Камарга, хранимые самой судьбой от катастроф и бедствий Страшного Тысячелетия, вы, которым дана жизнь, празднуете ее сегодня. Вы, чьи предки были спасены великим мистралем, очистившим небо от ядов и нечистот, что принесли другим народам смерть и вырождение, посвящаете этот фестиваль Ветру Жизни.

Снова раздались восторженные крики и аплодисменты, и зазвучали фанфары. Потом на арену ворвались двенадцать огромных белых быков. Задрав хвосты, с красными горящими глазами, они метались по кругу: сверкающие на солнце рога, широко распахнутые ноздри… Быков целый год готовили к этому представлению. Каждому из них будет противостоять человек, который попытается сорвать повязанные на их шеях и рогах пестрые гирлянды или ленты.

Сейчас на арену, приветствуя зрителей, выехали несколько всадников и начали загонять быков обратно в стойла.