– Хорошо! – проговорил Джим.

– Полегчало, Джеймс? – усмехнулся Брайен. – От человека нельзя ожидать вежливости по отношению к окружающим, пока он не заморит червячка.

Джим подумал, что Брайен совершенно прав; но тут же вспомнил, как его расталкивали, и решил, что вовсе не обязан извиняться или давать какие‑либо объяснения. Во всяком случае, теперь он совершенно проснулся.

– Я думаю, ты прав, Брайен, – ответил он. – По крайней мере, сейчас я чувствую себя хорошо и готов ко всему.

– Отлично! – воскликнул Жиль. – Я хотел познакомить тебя еще кое с кем.

Сегодня утром пришла моя сестра. – Он повернулся, оглядывая большой зал.

– Куда же делась эта девчонка? – закричал Жиль; оказалось, что он ничуть не уступает своим братьям в силе голоса. – Лизет! Лизет! Куда ты запропастилась? Сэр Джеймс уже здесь. Лизет!

– Иду! – донеслось откуда‑то сверху. Отозвавшийся голос, хотя и был женским, чем‑то напоминал голоса всего семейства де Мер. Эти люди обладали удивительной способностью дать знать о себе, несмотря на шум и расстояние, практически из любой точки замка.

– Она младше всех нас, кроме Кристофера, – сказал Жиль Джиму, словно извиняясь. – Ей трудно усидеть на месте даже минуту. Сейчас она спустится. Я сказал ей, что хочу познакомить ее с тобой. И отец ей говорил, чтобы она повидалась с тобой как можно скорее – и с тобой, и c Дэффидом, и с Брайеном, но Брайена она уже видела.

Ощущая, как завтрак утрамбовывается у него в желудке, Джим кивнул. Он приготовился к предстоящей встрече, пытаясь представить себе, как может выглядеть женский вариант де Мер с их квадратными подбородками и крючковатыми носами.

– Вот и я, – послышался звонкий девичий голос за спиной у Джима. Он было обернулся, но девушка уже оказалась рядом с ним, и он мог видеть ее, лишь немного повернув голову.

Сестра Жиля оказалась совсем не такой, как ожидал Джим.

В отличие от своих родственников мужского пола, она была хрупкого сложения и могла бы показаться среди них совсем чужой. Однако глубоко посаженные черные тюленьи глаза и соломенного цвета волосы, совсем как у у Жиля, выдавали ее принадлежность к семейству де Мер.

За два года, проведенные в этом мире, Джим научился с первого взгляда, по одной одежде, узнавать, какое положение в обществе занимает стоящий перед ним человек. Лизет носила красно‑коричневое платье до полу высоким круглым воротником. Две толстые косы лежали на ее изящных плечах.

Платье, по моде четырнадцатого века, облегало торс и переходило в обширную юбку. От наметанного взгляда Джима не укрылась одна деталь: ткань юбки сзади немного протерлась – верный признак того, что ее хозяйка питает пристрастие к верховой езде.

Платье было сшито из тяжелой плотной шерстяной ткани. В ту пору одежду вообще покупали и шили в расчете на зимние морозы. Летом приходилось мириться с некоторым избытком тепла. Впрочем, в замках холод царил почти круглый год: каменные стены, пол и потолок прогревались в лучшем случае к концу лета.

Туфли Лизет весьма смахивали на туфельки, которые делали в двадцатом столетии для маленьких девочек, и скреплялись пряжками, по‑видимому вырезанными из кожи.

Однако примечательнее всего в ее костюме был охватывающий тонкую талию широкий кожаный пояс; на нем висели ключи и множество других предметов; они, верно, нужны были ей для каких‑то хозяйственных нужд, но Джим не смог сразу разобрать, что здесь к чему. Во всяком случае, этот пояс говорил о том, что Лизет исполняет роль хозяйки замка; несмотря на юный возраст, ей доверили управление хозяйством и командование всеми слугами в самом замке и во всех пристройках, за исключением конюшен.

Джим был поражен. Столь высокое и ответственное положение несомненно требовало силы и твердости характера, которыми едва ли могла обладать стоящая перед ним хрупкая девушка.