– Он дышит, – сказал Джим.

Геррак заплакал.

Прежде Джим поразился бы, увидев такого человека плачущим. Но он уже знал, что в четырнадцатом столетии и мужчины, и женщины плакали так же легко, как дети. О, конечно, у Геррака были на то причины, ведь его сын оказался жив.

– Помогите! – обратился Джим к сыновьям Геррака. – Помогите снять с него доспехи – осторожно. Я посмотрю, что можно сделать.

Услышав обещание мага заняться Аланом, остальные сыновья, в том числе и Жиль, зачарованно смотревшие на своего брата, вышли из оцепенения. Они сгрудились вокруг Алана и начали бережно снимать с него доспехи.

Джим осторожно ощупал тело Алана, но не обнаружил никаких признаков ранения. Затем он взял безжизненную кисть и нащупал пульс; тот оказался хотя и ровным, но довольно медленным.

Джим нахмурился, но тут же расправил брови, заметив страх в глазах Геррака.

– Похоже, Алан не ранен, – сказал Джим. – Единственное, что тут может быть, – это контузия… – Он поднял голову и взглянул на братьев Алана, ближе всех находившихся к нему во время сражения. – Кто‑нибудь из вас видел, что случилось с Аланом?

– Латник ударил его один раз, – ответил Гектор. – По‑моему, удар был не сильным, сэр Джеймс, но Алан сразу упал с коня.

– Хм… – пробормотал Джим.

Он ощупал череп Алана под волосами, которые были примяты шлемом и теперь понемногу расправлялись.

– Вероятно, контузия, – повторил Джим. Впрочем, возможно, у Алана была какая‑то мозговая травма раньше, вот он и упал в обморок после удара. Но это уже относилось к области медицины, о которой Джим имел весьма смутные представления, так что он предпочел не упоминать о своем предположении, чтобы не пугать семью де Мер. – Принесите воды или вина, – велел Джим.

Джим совершил несколько пассов рукой над принесенным кубком, бормоча вполголоса «заклинание», для того чтобы подбодрить зрителей и внушить им мысль, будто здесь совершается некая магическая процедура, а не обычное смачивание кожи. Затем он достал из своего совсем не средневекового кармана, пришитого изнутри к его рубашке руками Энджи, тряпицу, обмакнул ее в вино, – разумеется, они принесли вино, а не воду – и осторожно смочил лицо Алана.

Сначала ничего не произошло. Но Джим не убирал мокрый лоскут от бледного лица Алана, и наконец у юноши задрожали ресницы; он открыл глаза.

– Что… что случилось? – пробормотал он. – Отец… то есть… сэр, где я?

– Лежишь на земле, парень, – громко ответил ему Лахлан, – после того как тебя выбил из седла один из людей Мак‑Дугала. Теперь припоминаешь?

– Да… да… Я помню. – Алан оглядел окружающих и остановил свой взор на отце.

Геррак поспешно схватил руку своего старшего сына:

– Алан! С тобой все в порядке?

– Конечно, отец! – ответил Алан. – Я никогда не чувствовал себя лучше.

Простите, что разговариваю с вами лежа… – Он сел и вдруг схватился обеими руками за голову.

– Что случилось? – закричал Геррак.

– Голова болит, отец… – с трудом проговорил Алан. – Я не ожидал, что она будет болеть, только и всего.

Джим взял молодого человека за плечи и снова уложил его на землю.

– Полежи еще немного. Не шевелись. Кто‑нибудь, снимите куртку с убитого или наших пленников и принесите сюда. – Джим сам немного удивился, слыша, как бесчувственно звучат его слова. Но два года, проведенные здесь, не могли не сказаться. – Потом найдите какие‑нибудь покрывала, чтобы Алан не замерз, пока лежит на земле.