— Думаю, миссис Нидл пьет чай с мистером Гидеоном, — внезапно нарушила наступившую тишину Пема.

Она имела привычку говорить очень тихо и смотреть себе под ноги, так что иногда можно было услышать лишь отзвук ее голоса, не разобрав слов. А еще Пема была хорошенькая, как куколка, и ростом на полголовы ниже Люсинды, которая была младше. Рядом с ней Люсинда чувствовала себя как тетя-лошадь, если не как слон в посудной лавке.

— Да, она действительно может пить чай, — сказала Сара, плотно поджав губы, на лице ее даже выступил румянец — так она переживала, только Люсинда никак не могла понять из-за чего. — Со своим маленьким другом.

— С Колином? — спросила Люсинда.

— Как бы он хотел, чтобы так и было, — сказала Сара, фыркнув. — Если бы она хоть вполовину относилась так же внимательно к своему сыну, растущему без отца, как она относится к этому животному, мальчик не вырос бы таким озорником…

Пема громко вздохнула. Даже высокая Азинза распрямилась и стала еще выше, как будто Сара произнесла что-то опасное.

— Зря ты это сказала, — прошептала Азинза. — Она все слышит.

Казалось, ледяная рука перехватила Люсинде горло.

— Животное? Вы о чем?

— Эта… тварь, — изрекла обычно такая добродушная Сара, не обращая внимания на предостерегающие знаки Азинзы, и скрестила руки на груди. — Нет, я не стану молчать. Я добрая христианка, и мне все равно, что она со мной сделает. Она говорит с этой тварью, будто это ее домашнее животное, разве это по-божески? Сидит и разговаривает, а эта тварь, я готова поклясться, слушает.

Пема положила миниатюрную ладошку поверх широкой руки возмущенной немки.

— Пожалуйста, мисс Сара. Не говорите больше. Азинза права — глупо плохо говорить про…

— Ведьму? — нахмурилась Сара. — Да, я это сказала. Разве у этих детей нет права знать? Она разговаривает с черной белкой, а та стрекочет ей в ответ, на виду у всех! И только наш пресвятой Боже знает, что она сделала с мистером Гидеоном, почему он вдруг стал так глуп… так… так…

Совершенно неожиданно Сара расплакалась, и Люсинда в ужасе выбежала из кухни.

Тайлер был прав! Люсинда едва переводила дух. Ведьма! Миссис Нидл — настоящая ведьма!

Она выбежала во двор, ничего не видя в темноте после ярко освещенной кухни. При мысли о том, что Тайлер сейчас один и никто не спасет его от всевидящего ока магических сил, ей стало плохо. Спотыкаясь на каждом шагу, она кое-как добралась до открытого пространства, умоляя луну поскорее выйти из-за туч. Сначала ей показалось, что впереди уже видны очертания внушительного здания хранилища, но вдруг она разглядела чей-то движущийся силуэт, освещенный едва заметным светом луны. Тайлер? Она хотела позвать его, но испугалась — вдруг кто-нибудь услышит? Ферма, которая еще недавно казалась вполне безопасной при всей своей странности, теперь представала перед ней средоточием жутких обитателей.

Если это был Тайлер, то он двигался по направлению от дома — не к хранилищу, а к пастбищам и сараю рептилий. Может, он уже обыскал хранилище и теперь собирался поискать в других местах? Ведь он даже не подозревает, какая опасность ему угрожает! Люсинда чувствовала себя круглой идиоткой. Ее брат был тысячу раз прав. Она же, как всегда, хотела, чтобы все было в порядке, и закрывала глаза на дурные предзнаменования.

Люсинда вспомнила холодные, блестящие глаза миссис Нидл, ее бледную ладонь на своей руке и вздрогнула. Неужели это было на самом деле? Она помнила, как пила с этой женщиной чай, но совершенно не помнила, как та прикасалась к ней. Миссис Нидл никогда ни до кого не дотрагивалась — даже до своего сына.