|
Правду молвить не сбрось он с плеча лук и колчан остались бы от них одни только щепки — Дружище!. — Глаза Карамона увлажнились. Казалось, он хотел сказать что то еще, но, расчувствовавшись, так и не смог Танис тоже на некоторое время утратил голос, но совсем по другой причине: в сокрушительных объятиях Карамона попросту невозможно было дышать. — А где Рейстлин? — спросил он наконец. Он знал, что близнецы были неразлучны. — Там, — Карамон кивком указал на другой конец стола. И предупредил Таниса: — Знаешь, он… Изменился. Полуэльф отыскал взглядом уголок, вернее, складку необъятного валлинового ствола. Там лежала тень, и после яркого света огня поначалу трудно было что либо рассмотреть. Затем Танис различил изможденную фигуру, плотно закутанную, несмотря на жар близкого пламени, в алые одеяния. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо. Танису вдруг совсем расхотелось заговаривать с молодым магом, но делать было нечего — Тассельхоф как раз умчался разыскивать официантку, а Флинт трепыхался высоко над полом в объятиях Карамона. Танис обошел стол. — Рейстлин? — окликнул он, борясь с неожиданным дурным предчувствием. Человек поднял голову. — Танис? — прошептал он и медленно откинул капюшон. Полуэльф ахнул и подался на шаг назад. Лицо, глядевшее на него из полутьмы, могло разве что присниться в страшном сне. Как там выразился Карамон? «Изменился»?.. Не то слово! Танис содрогнулся. Когда то белая, кожа мага сделалась золотистой и металлически поблескивала в свете очага, точно жуткая маска. Исхудалое лицо казалось бесплотным, скулы выпирали, обтянутые кожей, темные губы были сжаты в одну прямую черту. Но ужасней всего на этом лице, без сомнения, были глаза. Танис не мог оторвать от них взгляда. Подобных им он не видел ни у одного человеческого существа. Черные зрачки их приняли форму песочных часов, а радужные оболочки, когда то бледно голубые, заблестели золотом! — Я вижу, моя внешность удивляет тебя, — прошептал Рейстлин, и на тонких губах его возникло подобие улыбки. Танис опустился на стул напротив него. — Во имя истинных Богов, Рейстлин… — начал он, трудно сглотнув. — Сегодня, — перебил Флинт, плюхаясь рядом с ним, — я больше летал по воздуху, чем… Реоркс! — ахнул гном, и глаза его округлились. — Какое зло поразило тебя, Рейстлин? Какое нибудь проклятие?.. Карамон уселся рядом с братом и пододвинул к себе кружку недопитого зля. Потом посмотрел на Рейстлина и тихо спросил: — Расскажешь им, Рейст? — Расскажу, — ответил, вернее прошипел, тот, и у Таниса по спине побежали мурашки. Молодой маг говорил негромким, задыхающимся голосом, почти шептал, как если бы на это без остатка уходили все его силы. Его длинные нервные пальцы, обтянутые такой же металлически желтой кожей, что и лицо, рассеянно передвигали по столу тарелку с нетронутой пищей. — Помните, как мы расставались пять лет назад? — начал Рейстлин. Нас с братом ждало тогда путешествие настолько тайное, что даже и вам, дорогие друзья, ни к чему было знать, куда мы направляемся… В его голосе прозвучал едва заметный сарказм, и Танис прикусил губу. «Дорогих друзей» у Рейстлина не было никогда. — Дело в том, что Пар Салиан, глава моего Ордена, избрал меня для Испытания… — продолжал Рейстлин. — Для Испытания!.. — ошеломление повторил Танис. — Но ведь ты был слишком молод! Сколько тебе было тогда? Двадцать? Испытанию подлежат лишь маги, обучавшиеся годы и годы… — Можешь вообразить себе, как я был горд, — холодно проговорил Рейстлин. — Мы с братом посетили тайное место — пресловутую Башню Высшей Магии. И там я выдержал Испытание. — Голос мага сделался еле слышен. — И едва не умер при этом. |
