|
- Милорд, - сказала Дорис, - это колечко так похоже на обручальное! Чач нахмурился, хотя явно чувствовал себя польщенным. - Да, похоже, - проворчал он. - А можно я буду иногда воображать, будто оно и в самом деле обручальное? Чач закусил кончик уса. Желтоватое лицо его залилось румянцем. - Дорис! - сказал он. - Ты можешь воображать себе, что мы обручены, и я буду воображать то же самое. Она задумалась на несколько мгновений. - Но, милорд, разве в таком случае воображаемое не станет правдой? - А может, я этого и хочу? - отозвался Чач, смущенный, но гордый собою. - Только учти: забудешь выстирать к моему возвращению рубашки - и помолвка будет расторгнута. Вителло, Хельга и Фафнир поздравили счастливую молодую пару. А потом пришла пора прощаться. Глава 31 Друзилла встретилась с Руфусом в условленном месте - на планетоиде Анастрагоне, что на полпути между Глормом и Друтом. Когда-то Анастрагон принадлежал безумному королю Друта Бидоку, который построил там охотничий домик, но так и не удосужился завезти на планетоид зверей и кислород. Воздух на Анастрагоне был только в охотничьем домике. Маленький планетоид имел еще одну особенность: он был невидим. Бидок выкрасил его до последнего камушка краской «нондетекто» - продуктом древней науки Земли, отражавшим все волны видимого спектра и вдобавок водонепроницаемым. Правда, краска уже сильно пооблезла. Со стороны Анаетрагон казался скопищем островков вулканической породы, непостижимым образом державшихся в космосе на одном и том же расстоянии друг от друга. Руфус был уже в домике, когда прилетела Друзилла. Он любил Анастрагон, поскольку здесь хранилась его коллекция игрушечных солдатиков, самая большая в Галактике. Друзилла застала его на кухне, где Руфус восстанавливал на полу картину битвы при Ватерлоо. Командующий Руфус представлял собой типичный продукт антигонского военного колледжа. Он был храбрым, преданным, бесхитростным и, пожалуй, чуточку туповатым. Внимание командующего к мелочам было хорошо известно солдатам, которые его обожали. Они любили повторять, что Руфус способен обнаружить пыль даже на кончике палимпара. А среди офицеров гуляла дежурная шутка, что Руфус даже в пылу любовного экстаза не перестает думать о триолатрии и ее взаимосвязи с полевым и тыловым обеспечением. Руфус мастерски играл в спортивные игры и был настоящим асом криалака, старинной глормийской игры с тремя мячами, дубинкой и маленькой зеленой сетью. В общем, он казался человеком простым и предсказуемым. - Привет, дорогой, - промолвила Друзилла, скинув с головы горностаевый капюшон. - Ага, - сказал Руфус, увлеченный построением армии маршала Неяв Руфус не обращал никакого внимания на Друзиллу, когда они оставались наедине, и это ее возбуждало. - Ты меня любишь? - спросила Друзилла. - Ты знаешь, что да, - ответил Руфус. - Но ты никогда мне этого не говорил. - Ну, значит, теперь говорю. - Что говоришь? - Ты сама знаешь что. - Нет, скажи мне. - Черт побери, Друзилла, я люблю тебя. И прекрати ко мне цепляться, слышишь! - Ладно, сегодня больше не буду, - сказала Друзилла, наливая себе в фужер зеленое с пурпурным отливом вино из Мендосино. |
