Айанаватта был на редкость молчалив. Оглянувшись через плечо, я сказала, что река стала намного спокойнее. Он рассеянно кивнул. Я заметила, что, продолжая грести, он внимательно прислушивается, чуть склонив голову набок. Чего он ждал? Может быть, пытался уловить признаки опасности? В этой холодной воде не могло быть аллигаторов.

Я спросила, в чем дело, но он жестом велел мне замолчать. Ветер крепчал, и Айанаватта старался расслышать что-то сквозь его шум. Он немного подался вправо и застыл в ожидании, но, не услышав того, что хотел, наклонился ко мне и негромко произнес:

– У меня есть могущественные враги, которые теперь стали и вашими врагами. Но мы располагаем средством дать им отпор, если не испугаемся.

Внезапно я почувствовала озноб и передернула плечами. Я хотела напомнить ему, что нахожусь здесь не для того, чтобы помогать ему в его духовном путешествии, а чтобы найти своего похищенного мужа. Моя мать была бы для него куда более полезным спутником, но она исчезла, растворившись в чьем-то сне, который, вероятно, собиралась похитить, и теперь она вряд ли помнила даже свое собственное имя.

Однако игра времени была хорошо мне знакома. Большую часть своих знаний я получила от матери, а остальному меня научили верховные мухамирины Марракеша. Однако некоторые из этих навыков вспоминались мне с трудом. Время – это поле, обладающее собственной размерностью и изменчивыми свойствами. Воспринимать время как линейный процесс значило бы стать его рабом. Добрую половину знаний ходящего лунными путями составляет понимание истинной сущности времени, хотя бы в той мере, в которой она нам доступна. Наши знания дают нам свободу и позволяют отчасти управлять временем. Не знаю, почему, но на лунных дорогах гораздо больше женщин, чем мужчин, и почти все прославленные Ходящие – женщины. Есть мнение, что им намного легче освоиться с Хаосом и работать с ним. Разумеется, бывают и исключения. Даже самый умный мужчина иногда бросается на возникшее перед ним препятствие с голыми руками. Однако, встретившись с крупной змеей, он, как правило, предпочитает действовать длинным копьем.

Эта мысль возникла у меня в голове в тот миг, когда я, словно зачарованная, увидела длинную сверкающую шею, которая все выше тянулась из воды. Наконец существо показалось целиком; с его тела хлынули потоки воды, грозившие утопить каноэ. Айанаватта криком велел мне остановить лодку, а сам выхватил из-под ног одно их своих копий и умело вонзил его в плоть, которая казалась мне тугой и жесткой.

Однако копье вошло в тело чудовища, будто в облако влажного тумана, и шипящее дыхание твари прервалось бульканьем воды. Оно застонало. Я не ожидала услышать такой звук. Голос чудовища был почти человеческим, немного приглушенным. Оно начало яростно извиваться, пока копье не выпало наружу, и поплыло против течения, время от времени издавая стон. Его голова рассекала воду, оставляя на поверхности тонкий желтоватый след.

– Я не видела ничего подобного с тех пор, как побывала в Нижнем Девоне,- сказал я, все еще содрогаясь. – Это существо хотело напасть на нас?

– Вероятно, оно надеялось подкрепиться нами, но в здешних местах этих тварей зовут Трусливыми змеями, и, как вы видели, их совсем нетрудно отогнать. Впрочем, если оно сумеет потопить вашу лодку, вы окажетесь в незавидном положении.

Отлично понимая, что время не является линейным одномерным процессом, я все же была уверена, что подобные водяные змеи-гиганты уже давно вымерли в этом мире. Я поделилась своими мыслями с Айанаваттой, который несколькими взмахами весла направил лодку к копью, торчавшему древком вверх из заросшей камышом вихрящейся воды. С берегов доносился запах еловой хвои, слышались трели кормящихся птиц, и я впитывала эти простые бесхитростные ощущения, стараясь взять себя в руки. Все сверхъестественное гораздо привычнее для меня, нежели тот мир, который мой муж упорно называет "нормальным", однако я почувствовала раздражение оттого, что, пытаясь его спасти, подвергаюсь излишним опасностям.