Изменить размер шрифта - +
Бес упорно двигалась через глубокие снега, а для нас путешествие было настоящим наслаждением.

Однажды далеко впереди мы заметили медведя, бредущего по тропе, но вскоре он скрылся в кустарнике у ручья, и мы потеряли его из виду.

Айанаватта и Белый Ворон предположили, что это был некий сигнал для нас, но после недолгого спора пришли к выводу, что появление медведя не означает ничего особенного. Несколько часов кряду Айанаватта рассуждал о природе медвежьих духов и медвежьих грез, Белый Ворон согласно кивал, время от времени подтверждая ту или иную мысль, но предпочитал воздерживаться от высказываний.

Горы мало помалу становились все ближе и выше, и, наконец, мы смогли рассмотреть их поросшие лесом склоны. Серебряная тропа пересекала предгорье и упиралась в проход. Моих спутников охватило сдержанное волнение. Они не знали наверняка, подействуют ли чары, и даже теперь не могли предсказать, какие последствия они сулят. Не придется ли нам заплатить за свой успех? Я благоговела перед их могуществом, но и они испытывали то же самое чувство!

Теперь снег шел не переставая. Судя по всему, Бес это нравилось. Ее толстая шерстистая шкура была словно создана для такой погоды. Вскоре по обе стороны дороги выросли сугробы, а сама тропа стала каменистой.

Мы вступили в глубокое темное ущелье, ведущее в земли какатанава.

Здесь выпало совсем немного снега, и мы хорошо различали тропу.

Я не ожидала еще одного нападения, по крайней мере – сверху. Внезапно воздух наполнился воронами. Огромные черные птицы кружили над нами, громко каркая, как будто мы вторглись на их территорию. Ни я, ни мои спутники не решились стрелять в них. Белый Ворон сказал, что черные вороны его родственники. Они служили одной и той же королеве.

Однако производимый ими шум отвлекал и беспокоил Бес. Через двадцать минут Белый Ворон потерял терпение, встал в седле и громко, сердито запел на языке птиц, заставив их умолкнуть.

Секунды спустя огромные вороны расселись по скалам. Они сидели, склонив головы набок, поблескивая глазами и слушая раздраженную речь Белого Ворона. Теперь стало ясно, каким образом он обрел свое имя и тотем. Он в совершенстве владел тонкостями языка воронов, которые достигали сознания даже самых агрессивных из них. Я изумилась тому, что юноша так мало говорил на человеческом языке, но мог быть столь красноречивым с птицами.

Когда я спросила его об этом, он сказал, что языки воронов и драконов имеют некоторое сходство и дались ему с равной легкостью.

Не знаю, что он говорил птицам, но прогнать их ему не удалось. По крайней мере, шум прекратился. Теперь птицы сидели по обе стороны тропы, время от времени выражая свое недовольство карканьем и переговариваясь друг с другом. Потом, захлопав и зашуршав крыльями, вороны взмыли в воздух и длинным беспорядочным строем потянулись к далекому небу. Оказавшись на некотором расстоянии, они вновь закаркали на нас. Как правило, птицы неплохо относятся к людям, но эти, судя по всему, были исключением.

По мере того, как мы углублялись в расщелину меж скал, я к своему удивлению почувствовала. что мной овладевает боязнь замкнутых пространств, которой я не ведала на лунных путях. Тучи стали такими темными, а скалы – высокими и крутыми, что мы с трудом различали небо. Свечение тропы не усиливалось, и мы легко могли бы потерять ее, если бы не сугробы, наметенные по обе стороны.

Опустилась ночь; мы продолжали двигаться по сверкающей тропе и наконец очутились у места, где она расширялась. Здесь мы стали лагерем, прислушиваясь к загадочным звукам скал, в которых скрывались и кормились незнакомые нам птицы. Бес хотела продолжать путь. Она не нуждалась в отдыхе, однако мы твердо решили при каждой возможности давать себе передышку.

Проснувшись утром, я обнаружила, что мы опять ночевали в древнем священном месте. Нашим укрытием оказался заброшенный вход в огромный каменный храм, крыша которого давно провалилась внутрь.

Быстрый переход