Он кинул взглядом узкий коридор харчевни, в котором мы стояли и усмехнулся.

— Прости, наверное, ты ждала другого… предложения. В более подобающей обстановке. Правда, я не уверен, что знаю, как это делается…

А я смотрела на него и понимала, что не нужно мне никакая другая обстановка, и вообще все это не важно.

— Согласна? — повторил он, всматриваясь в мои глаза с напряженным ожиданием.

— Мне не важно чужое мнение, — сказала я, — но все же… давай подождем.

В темных глазах мелькнула грусть, но лишь на миг.

— Хорошо, — медленно сказал он, и вдруг подхватил меня на руки, — но учти, я не собираюсь делать вид, что между нами ничего нет. Ты моя, Ветряна.

Я согласно кивнула, потянулась, чтобы обнять его.

Через восемь дней пути, когда все уже начали уставать от серого пепла, вдоль которого мы ехали, мне показалось, что нитей силы стало больше. Я не стала сразу говорить об этом, переживая, что это мне лишь почудилось. Никто из моих друзей ни словом, ни взглядом не торопил меня, напротив, все старались подбодрить и утешить, когда я впадала в отчаяние.

— Ветряна, не переживай, — гладила меня по голове Солмея, — у тебя получится! Никто кроме тебя не видит эти нити, к тому же, мы не проехали еще и половины пути! Арххаррион сказал, что нужно обогнуть всю Черту со стороны Королевства, и если ты нечего не увидишь, то проделаем такой же путь со стороны подлунного мира.

И вот мне показалось, что нитей стало больше. А уже на следующий день, я убедилась, что мне не кажется. Нити сгущались, и вскоре, стали стягиваться в одну точку, словно свиваясь.

Я остановила лошадь, внимательно рассматривая их. Рион встал рядом, но нечего не говорил, и не мешал мне.

— Здесь, — тихо сказала я.

Друзья слаженно посмотрели на серую полосу пепла, за которой начинался черный песок. Даже отсюда мы чувствовали жар и силу Черту, вытягивающую из нас жизнь.

— Вот и в Черте побываем, — весело сказал Данила, — думаю, там не хуже чем в наших Пустошах! Вот то дыра, так дыра! А здесь всего-то песочек…

Мы рассмеялись, хоть особо смешно не было, но напряжение ушло. Проверили сферы силы и повернули лошадей к Черте.

— Возле песка придется спешится, — сказал Шайдер, — на песок лошади не пойдут, даже если обвязать им морды тряпками.

Серый пепел закружил вокруг нас, поднимаясь от каждого шага и забиваясь в рот и нос, мешая дышать. Хоть и обвязали лица платками, а все равно пепел пробивался даже сквозь ткань. Через несколько часов, когда мы уже напоминали друг другу серых призраков, пепел закончился, захрипели лошади, и впереди показался песок.

Мы спешились, сняли седельные сумки, распредели между собой, и отпустили лошадей. Обезумевшие от ужаса лошадки, почуяв свободу, рванули в сторону земли. Только Кайрос задержался, преданно постоял возле Шайдера, перебирая ногами. Лорд Даррелл погладил своего коня по шее, что-то тихо ему говоря, и хлопнул по крупу. Кайрос мотнул головой, и рванул за остальными рысаками, поднимая тучи серого пепла. Шайдер перекинул через плечо седельную сумку и молча пошел в сторону Черты. Мы потянулись за ним.

Кроме меня и Арххарриона никто из моих друзей не ступал еще на черный песок. И хоть я им рассказывала, как выглядит Черта, но даже мои красочные рассказы не могли сравниться с реальностью.

Вскоре пепел остался позади и вокруг нас потянулись безбрежные пески, разбавленные островками перевернутых каменных изваяний и черных водоворотов. Мы молчали, не желая растрачивать силы на разговоры. Арххаррион был прав, в Черте, казалось, не действовали законы пространства и времени, принятые во всем остальном мире, здесь не было неба и горизонта, чернота сливалась с белесой дымкой на разном расстоянии, и порой возникало тошнотворное впечатление, что мы движемся вверх ногами, отчего начинала кружиться голова.