– А подробнее, товарищ Хотиненко? – поинтересовался Чекмесов.

– Будучи в разъезде командир Красной армии отправил своих людей, а сам якобы, решил произвести разведку. С чего это ему делать, если он не хотел сбежать?

– А есть доказательства того, что он задумал бегство? – спросило Матросов.

– Дак я вам говорю. В степи его мои люди и остановили.

– И он бежал к белым?

– А то куда же?

– И вы его не арестовали?

– Хотел. Но воспротивился командир его эскадрона Николаев. Сказал нет никаких оснований.

– И это все, что есть против Далманина?

– Все. Я ему не верю. Он враг. А я повидал на своем веку беляков. Еще у батьки Гордиенко.

– Не стоит вам товарищ Хотиненко, часто вспоминать вашу службу у атамана Гордиенко.

– Батька также против беляков воевал.

– Но ваш батька объявил себя новым царем. Иными словами возродил монархию. Это доказывает, что он контрреволюционер. А значит – враг.

Хотиненко согласился:

– Может и так! Армия то у нас крестьянская была. Образования у батьки не было. Да чего ныне говорить. Батьки более нету. Теперь мои хлопцы в Красной армии служат. А к Далманину присмотритесь.

После того как комбриг Хотиненко ушел, Матросов посмотрел на Чекмесова.

– Что скажете, товарищ Чекмесов?

– Дурак этот ваш Хотиненко. Хотя такие командиры как он нам нужны. Мудрствовать лишний раз не станет. А, как мне сказали, рубака отличный.

– Я бы прислушался к его словам. Иногда такие вот люди видят правду на три вершка вперед. Что известно про этого Далманина? А если под именем настоящего бойца за мировую революцию скрывается враг?

– С чего такие выводы? Потому что лицо его комбригу Хотиненко не понравилось? Дак он и нас с вами во враги запишет. Скажет внешность непролетарская и к стенке.

Город Н.

Штаб кавалерийской бригады.

Январь, 1920 год.

Комбриг товарищ Хотиненко тем временем возвращался в штаб. Он думал о словах чекиста о том, что его бригаду оставят в резерве. Уже несколько раз докладывал бывший атаман в штаб 10-й армии, что состав доукомплектован и бригада готова выполнять задания Реввоенсовета.

По пути он наткнулся на пулеметчиков, которые приводили в порядок «Максим». Комбриг прошел мимо и уже поднимался по лестнице на второй этаж, как вдруг вспомнил, где видел молодого солдата в шинели, что возился во дворе с пулеметом.

– Чёрт! – вскричал он.

– Что такое? – на крик вышла Анна Губельман. – Это вы кричите, комбриг? Что случилось?

– Вспомнил! – снова вскрикнул Хотиненко.

– Вспомнили что?

– Да во дворе у меня солдаты пулемет разбирают. И мне один знакомым показался.

– И что?

– Вспомнил, где я его видел. У батьки Гордиенко! И тогда был он офицером у беляков! Я ж сам его допрашивал и батьке представил тогда. А меня ныне чекисты мытарили, что есть де среди нас агент беляков! Вот он и есть! Надобно…

– Войдите, комбриг!– Анна пригласила Хотиненко к себе в кабинет.

– Дак уйдет…

– Войдите!

Хотиненко вошел. Анна заперла за ним двери.

– Комбриг вы сошли с ума?

– Да я говорю…

–Какой офицер, комбриг! Мне нужно хорошее состояние умов в бригаде. А вы что предлагаете? Арестовать одного солдата на виду у иных? Это повысит наш боевой дух?

–Дак ежели он беляк…

–Хотиненко! Среди нас много бывших беляков.