Изобретая на ходу, я плел какую‑то историю, стараясь придерживаться правдоподобной цепочки причинных связей. Трупу в ванной было никак не меньше недели – из этого и следует исходить.

– Я знал ее мужа Фридриха, – говорил я. – Еще до войны. До того, как он… – Я пожал плечами. – Где‑то с неделю назад я получил от нее письмо. Дома, в Гармише. Она писала, что с ней приключилась беда. Мне потребовалось какое‑то время уладить дела с моей врачебной практикой, и в Вену я приехал совсем недавно.

– Письмо при вас? – перебил коп со шрамом.

– Нет. Боюсь, я оставил его в Гармише.

– А какая беда? – не отставал он. – Она написала?

– Нет. Бритта – не из тех… была  не из тех, кто легко делится своими проблемами. Письмо было совсем коротенькое. Она только просила меня приехать в Вену как можно скорее. Я позвонил перед тем как выехать из Гармиша, но мне никто не ответил. Однако я все‑таки приехал.

Я принялся мерить пол шагами, как человек, расстроенный свалившимся несчастьем. Как в общем‑то и было. Мертвое тело Веры Мессман еще слишком живо стояло у меня перед глазами. Пол застилали несколько симпатичных ковриков, стояли элегантные стулья и столы, в шкафах – великолепный нимфенбургский фарфор. Ваза с цветами, погибшими, похоже, так же давно, как женщина в ванной. На каминной полке выстроились в ряд фотографии в рамках. Я подошел поближе. На одной она выходит замуж за человека, лицо которого я узнал, – это Фридрих Варцок в эсэсовской форме. Я огорченно покачал головой, хотя огорчался совсем не из‑за того, что могли вообразить себе полицейские, а из‑за весьма дурного предчувствия – неприятные события, которые начались с того дня, как женщина, назвавшаяся Бриттой Варцок, явилась ко мне в агентство, еще не закончились.

– Кто мог такое сотворить? – повернулся я к полицейским. – Кроме как…

– Да?

– Не секрет, что Фридриха, ее мужа, разыскивают за военные преступления, – сказал я. – И, конечно, слухи‑то разные ходят. О еврейских отрядах мщения. Может, явились сюда, разыскивая ее мужа, а потом взяли и убили ее.

Полицейский в шляпе покачал головой.

– Идея недурная. Но так случилось, что, скорее всего, нам уже известно, кто ее убил.

– Уже? Поразительно.

– Вы, случайно, не слышали от нее о человеке по имени Бернхард Гюнтер?

Постаравшись скрыть удивление, я изобразил задумчивость.

– Гюнтер, Гюнтер… – повторил я, словно копаясь в самых дальних уголках памяти. Если я желаю выкачать из полицейских какую‑то информацию, сначала нужно сунуть кусочек и им. – Да, правильно, по‑моему, я слышал это имя раньше. Но не в связи с Бриттой Варцок. Несколько месяцев назад в моем доме в Гармише появлялся человек – мне кажется, его так и звали, Гюнтер. Он сказал, что он частный детектив и разыскивает свидетеля, который может помочь ему при подаче апелляции для моего старого товарища, некоего фон Штарнберга. Он отбывает сейчас срок за военные преступления в Ландсбергской тюрьме. А какой из себя ваш Бернхард Гюнтер?

– Мы не знаем, – признался коп со шрамом. – Но из того, что вы нам рассказали, он тот самый, которого мы разыскиваем. Частный детектив, агентство в Мюнхене.

– Вы можете нам рассказать еще что‑нибудь про него? – попросил другой.

– Да, но послушайте, вы не возражаете, если я присяду?

Меня как ударило.

– Пожалуйста.

Они прошли за мной к просторному кожаному дивану, на котором я и устроился. Вынув трубку, я начал было набивать ее, потом приостановился.

– Вы не против, если я закурю?

– Валяйте, – сказал шляпа.