– Вы не против, если я закурю?

– Валяйте, – сказал шляпа. – Хоть вонь заглушите.

– Он был не очень высокий, – начал я, – хорошо одет. Немного даже слишком фасонисто, можно сказать. Каштановые волосы. Карие глаза. Вряд ли родом из Мюнхена. Откуда‑то еще. Скорее всего из Гамбурга. А может, из Берлина.

– Из Берлина он, – сказал шрам. – Раньше полицейским был.

– Да, пожалуй… Ну знаете, самодовольный такой и несколько навязчиво услужлив. – Я запнулся. – Без обид, господа. Я всего лишь имею в виду, что он был очень вежлив. Должен сказать, он не произвел на меня впечатления человека, способного на убийство. С вашего позволения. За годы моей врачебной практики встречались мне психопатические личности, но ваш герр Гюнтер не принадлежит к ним. – Откинувшись на диване, я пыхнул трубкой. – А почему вы решили, что убил он?

– Мы нашли его визитку на каминной полке, – ответил шляпа. – На ней была кровь. А еще мы нашли носовой платок, запачканный кровью, с его инициалами.

Я вспомнил, как прижимал носовой платок к обрубку мизинца, останавливая кровь.

– Но она ведь была задушена, – осторожно сказал я. – Не думаю, что кровь что‑то доказывает.

– Платок валялся на полу в ванной, – возразил шрам. – Мы заключили, что, наверное, она успела ударить его, прежде чем умерла. В общем, мы сообщили об убийстве в Международную полицию на Картнер‑штрассе. Похоже, что и у янки есть досье на Гюнтера. Они сюда уже едут. Из Штифтказерне. Мы даже подумали, вы и есть янки, пока вы не стали звать фрау Варцок. И не увидели сумку.

Я насторожился при упоминании Штифтказерне. Там была расположена штаб‑квартира Американской военной полиции в Вене, на Марияхилфер‑штрассе. Но там же находилась и американская разведка. Я бывал там прежде. Еще в те дни, когда ЦРУ называлось БСС, Бюро стратегических служб.

– В сумке одежда, – сказал я, – я ведь рассчитывал пробыть тут пару дней.

Я лихорадочно соображал: неувязочка у них вышла с адресом. Но времени расспрашивать их у меня не было. Если у американцев есть на меня досье, то вполне вероятно, и фото тоже. Нужно сматываться отсюда, и поскорее. Но как? Если копы что и обожают, так это вцепляться в свидетеля. С другой стороны, они терпеть не могут сыщиков‑любителей – посторонних, которые считают, будто могут дать дельные советы.

– Штифтказерне, – задумчиво проговорил я. – Это ведь Американская военная полиция, да? И ЦРУ. Не Международная полиция. Интересно, во что такое могла впутаться Бритта, если в дело вмешалась американская разведка?

Один коп взглянул на другого.

– Мы разве что‑нибудь сказали про ЦРУ?

– Нет, но это же понятно из ваших слов.

– Да?

– Ну конечно, – покивал я головой. – Я служил в абвере в войну, так что имею определенный опыт и даже могу помочь, когда явится американец. К тому же я встречался с Берни Гюнтером и знал Бритту Варцок. Я врач и по‑английски говорю – тоже может пригодиться. И, само собой разумеется, я умею хранить молчание, если дело секретное и имеет отношение к ЦРУ и австрийской полиции.

– Может, позже вы и сумеете помочь нам, доктор, – промямлил шляпа, – когда мы получше обследуем место преступления. – Он поднял мою сумку и понес ее к дверям.

– Мы с вами свяжемся, – добавил другой полицейский, уцепив меня под руку и помогая подняться.

– Но вы же не знаете, где я остановился! – воскликнул я.